в элегантном наряде для прогулки в экипаже, сидела в гостиной в апартаментах на Рю-де-Гренель. Сверившись с большими золотыми часами, висевшими на ее корсаже, и обнаружив, что они показывают лишь без четверти два, она позвонила в колокольчик и приказала вошедшей горничной:

— У меня есть еще пять минут. Пришлите Дюбуа с горячим шоколадом.

Старик появился весьма расторопно. Вручив госпоже чашку шоколада, он воспользовался привилегией старых верных слуг и заговорил первым, начав с комплимента старой даме:

— Рад видеть, что мадам сегодня столь молодо выглядит и пребывает в столь прекрасном расположении духа. — И он поклонился с мягкой почтительной улыбкой.

— Пожалуй, у меня есть причины быть в хорошем расположении духа в день, когда моему сыну предстоит подписать брачный контракт. — Мадам Данвиль милостиво кивнула. — Ха, Дюбуа, я еще доживу до того дня, когда ему вручат дворянскую грамоту! Толпа уже совершила все самое худшее, до конца этой злосчастной революции рукой подать, и скоро настанет черед нашего сословия — а тогда кто более моего сына сможет рассчитывать на успех в суде? Он уже настоящий аристократ по матери, а станет еще и аристократом по жене. Да-да, пусть этот неотесанный, вспыльчивый старый солдат, ее отец, придерживается своих противоестественных республиканских взглядов сколько заблагорассудится — он унаследовал имя, которое проложит моему сыну дорогу в высшие слои общества! Виконт д’Анвиль — «Д» с апострофом, Дюбуа, вы понимаете? Виконт д’Анвиль — до чего же очаровательно звучит!

— Прелестно, мадам, прелестно. Ах! Второму браку моего молодого хозяина сопутствуют куда более благоприятные знамения, нежели первому.

Это было не самое удачное замечание. Мадам Данвиль надменно нахмурилась и поспешно встала с кресла.

— Вы в своем уме, старый болван?! — возмущенно вскричала она. — Разве можно упоминать о подобных материях, тем более в такой день? Вы постоянно твердите об этих двух жалких людишках, угодивших на гильотину, словно считаете, будто я могла бы их спасти! Разве вы не видели своими глазами, как мы с сыном встретились после Террора? Разве вы не слышали мои первые слова, когда он сообщил мне об этой катастрофе? Разве не сказала я тогда: «Шарль, я люблю вас, но если бы мне пришло в голову, что вы позволили погибнуть этим двум несчастным, отдавшим жизнь ради моего спасения, а сами не рискнули жизнью, чтобы спасти их, у меня разбилось бы сердце, но я не смогла бы больше никогда смотреть на вас и говорить с вами!» Разве я не сказала этого? И разве он не ответил: «Матушка, я рисковал жизнью ради них. Я доказал свою преданность, а меня за мои старания арестовали, бросили в тюрьму — и больше я ничего не смог поделать!» Ведь вы стояли рядом и слышали его ответ, полный искреннего чувства! Разве вы не знаете, что он и в самом деле побывал в тюрьме Тампль? И неужели вы смеете думать, будто после этого нас есть в чем винить? Дюбуа, я многим вам обязана, но если вы будете допускать в моем присутствии подобные вольности…

— Ох, мадам! Тысяча извинений. Я забылся, всего лишь забылся…

— Помолчите! Мой экипаж подан? Прекрасно. Готовьтесь меня сопровождать. Ваш хозяин не успеет заехать сюда. Он будет ждать меня для подписания контракта в доме генерала Бертелена ровно в два. Стойте! Много ли народу на улице? Не желаю, чтобы толпа глазела на меня, когда я буду садиться в экипаж.

Дюбуа виновато проковылял к окну и выглянул, пока его госпожа направлялась к двери.

— Улица почти пуста, мадам, — доложил он. — Только какие-то мужчина и женщина стоят под руку и любуются вашим экипажем. На вид приличные люди, насколько я могу судить без очков. Не толпа, сказал бы я, мадам, определенно не толпа!

— Прекрасно. Проводите меня вниз и захватите с собой мелочи на случай, если эти приличные люди окажутся достойными милостыни. Никаких распоряжений кучеру, кроме того, чтобы он ехал прямо к дому генерала.

В число гостей, собравшихся у генерала Бертелена засвидетельствовать подписание брачного контракта, помимо особ, непосредственно участвовавших в этой церемонии, входили несколько молодых дам, подруг невесты, и офицеры — давние товарищи ее отца. Гости распределились — несколько неравномерно — в двух красивых смежных комнатах: одну в доме называли гостиной, другую библиотекой. В гостиной собрались нотариус с готовым контрактом, невеста, молодые дамы и бо́льшая часть друзей генерала Бертелена. Оставшиеся в библиотеке военные развлекались у бильярдного стола, коротая время до церемонии подписания, а Данвиль с будущим тестем прогуливались по комнате: первый рассеянно слушал, а второй говорил с обычным для него пылом и более чем обычным изобилием казарменных словечек. Генерал преисполнился твердого намерения разъяснить жениху некоторые пункты брачного договора, а тот, гораздо лучше тестя знакомый с этим документом во всей его полноте и его юридическими тонкостями, из любезности был вынужден слушать. Долгая путаная тирада старого солдата была еще в самом разгаре, когда пробили часы на камине в библиотеке.

— Уже два часа! — воскликнул Данвиль, радуясь любому поводу пресечь разговоры о контракте. — Два часа, а моя мать еще не приехала! Что ее задержало?

— Ничего! — прогремел генерал. — Мальчик мой, где вы видели пунктуальных женщин? Если мы станем дожидаться вашу матушку, а она со своим ярым аристократизмом никогда не простит нас, если мы ее не дождемся, контракт не будет подписан и через полчаса. Ничего страшного! Продолжим нашу беседу. Черт побери, на чем я остановился, когда нам помешали эти треклятые часы? Эй, Черноглазка, что случилось?

Последний вопрос был обращен к мадемуазель Бертелен, которая в этот момент вбежала в библиотеку из гостиной. Это была высокая и несколько мужеподобная девушка с изумительными черными глазами, темными волосами и низким лбом, унаследовавшая отцовскую решительность и прямоту манер.

— Там кто-то пришел, папа, и желает вас видеть. По-моему, слуги проводили его наверх, приняв за гостя. Мне позвать его обратно вниз?

— Ну и вопрос! А я откуда знаю? Сначала я посмотрю на него, мадемуазель, а потом уже скажу!

И генерал развернулся и зашагал в гостиную.

Дочь побежала было следом, но Данвиль схватил ее за руку.

— Неужели у вас достанет жестокости бросить меня здесь одного? — спросил он.

— Вы, мужчины, только о себе и думаете! Что станет с моими лучшими подружками в соседней комнате, если я останусь тут с вами? — возразила мадемуазель, пытаясь высвободиться.

— Позовите всех сюда, — игриво предложил Данвиль, схватив ее за другую руку.

Невеста рассмеялась и потащила его в сторону гостиной.

— Идемте, пусть все дамы увидят, за какого тирана я собираюсь замуж! — воскликнула она. — Идемте, покажем им,