— Ты ничего не понимаешь! — он вскочил с места и задел тарелку, вилка упала на пол, а Андрей не церемонясь прошел мимо меня, раздавив дешевое олово.

— Конечно, как мне понять, когда ты ничего не объясняешь? — я догнала его, не желая мириться с очередной отговоркой. — Андрей, мне нужны препараты с железом. Рецепт лежит уже две недели, а ты не можешь купить мне лекарства. Дефицит железа очень опасен для ребенка…

— Ребенка, ребенка! Ты только о нем и говоришь! — заорал он, махая руками.

— А о чем я, по-твоему, еще должна говорить, Андрей? — возмутилась я, комкая в руке бумажку с названием препарата. Волнение за малыша скручивало меня изнутри, в этот момент сыночек толкнулся, и я не смогла сдержать умильной улыбки, погладила место, в котором ощутила слабый удар.

— Он толкается? — Андрей замер, пялясь на живот под тонкой футболкой.

— Да, уже давно, — выдала я секрет, отчаянно желая не подпускать к себе бывшего мужа. Он так странно смотрел на меня, будто не знал, что со мной делать. Только бы не попросил потрогать. Не перенесу его касаний. К счастью, он никогда не трогал меня. Видимо, не мог победить брезгливость оттого, что я побывала в постели другого мужчины.

— Собирай вещи, — скомандовал он коротко, и я сначала хотела спорить, но потом до меня дошло, что появился шанс сбежать. Все-таки на открытом пространстве будет гораздо больше возможностей.

Вещей было совсем немного, легкая сумка, которую я перекинула через плечо. Покидать постылую квартиру оказалось счастьем. Я летела отсюда на крыльях, хотя внутри и сидел страх, не давая расслабиться ни на секунду. Отчего-то знала, что никогда не вернусь сюда.

Когда мы пошли на остановку дожидаться автобуса, я поняла, что с деньгами совсем плохо, и испугалась, что сегодня-завтра нам будет нечего есть. Впервые я поняла, насколько беспомощны беременные и женщины с ребенком. Если одна я могла пойти на работу кем угодно, даже уборщицей, и выжила бы, то что я смогу сделать с огромным животом, а потом с грудничком? Материнский инстинкт бурно взыграл во мне, и я схватилась за руку Андрея:

— Пожалуйста, Андрей, скажи, куда мы едем? Там будет роддом? Я очень боюсь.

— Успокойся, что ты тут устраиваешь? — засуетился он, оглядываясь по сторонам. Андрей всегда был нетерпим к выяснениям отношений на публике. Я могла сейчас устроить истерику и тем самым привлечь внимание к себе окружающих, сказать, что меня похитили и держат вдали от близких.

Вот только я в жизни насмотрелась на множество примеров равнодушия окружающих и не верила в успех своих замыслов.

К тому же резкая боль внизу живота заткнула меня похлеще кляпа. Стало сложно дышать, перед глазами поплыли темные круги. И что-то потекло по внутренней стороне бедра… Застонав, я перепуганным взглядом шарила по злому лицу Андрея.

— Андрюш, пожалуйста, отвези меня в больницу. Кажется, началось…

…малыш родился маленьким и слабым после нескольких часов мучений. Слишком узкий таз долго не давал мне подарить жизнь сыну. Впадая в нечто похожее на сон, я просыпалась от резкой боли. Схватки оказались самым страшным кошмаром, который только может случиться с человеком. Андрей привез меня в больницу, и я надолго забыла о нем, да и вообще о чем бы то ни было. Все мое существование сконцентрировалось только на процессе родов. К счастью, мне попалась очень мудрая акушерка. Женщина в возрасте, наверняка принявшая уже сотни малышей, быстро пресекла мое нытье словами:

— Перестань нюни распускать. Молодая, здоровая, ребенок в норме, сама рожаешь, не то что соседка твоя.

— А что с ней? — слабым голосом поинтересовалась я, косясь на ширму, за которой расположилась какая-то женщина. Мне была видна только капельница и край ночной рубашки. За стеной кричала еще одна роженица, проклиная весь мужской род. Оказалось, что второй роддом городка был закрыт на ремонт, и я сейчас производила на свет младенца в череде из восьми женщин.

— На капельнице уже почти сутки, родить не может сама, а у тебя нормальная родовая деятельность. Тужься, девочка!

Все мои страдания окупились с лихвой, когда на руки мне положили пищащее сокровище, которое показалось настолько маленьким, что слезы брызнули из глаз.

— Он недоношенный? Такой крохотный… — испуганно прошептала я, рассматривая ребенка, на что акушерка бодрым голосом заявила:

— Два девятьсот пятьдесят, показатели в норме.

Наше единение с сыном оказалось недолгим. В родовую, одетый в голубой комбинезон, шапочку и бахилы, осторожно зашел Андрей. Акушерка вручила ему ребенка и помогла мне встать, заставляя идти в душевую, но я боялась уйти.

— Пожалуйста, проследите, чтобы он не забрал ребенка, — вцепилась я в ее руку, понимая, что необходимо смыть с себя кровь, но в то же время опасаясь действий Андрея. Он мог унести моего сына, я ждала от него чего угодно. — Обещайте, иначе я никуда не пойду.

— Да господи! Что за семейка, — возмутилась женщина, но кивнула в ответ на мой умоляющий взгляд, — а с виду приличная…

Эйфория от рождения ребенка, облегчение оттого, что долгожданное событие случилось и все обошлось, странным образом примирили меня с тем, что Андрей присутствует в моей жизни. Нет, неприязнь не прошла, но мне нужно было с кем-то поделиться своей радостью, своим умилением от созерцания идеального создания, которое я произвела на свет. Пока готовили место в палате, мы с Андреем любовались ребенком.

Вернее, любовалась я, гладя крохотные пальчики, носик, волосики, ощущая приятную тянущую боль, когда малыша приложили к груди. Он так естественно и просто приник к соску, будто делал так сотни раз, но то был наш первый такой контакт. Я не могла оторвать глаз от этой картины.

— Придумала, как назовешь? — буркнул рядом Андрей, хмуро разглядывая ребенка.

— Я не знаю, — призналась я честно, перебирая в голове варианты. Беременность была такой сложной, что я из суеверий не озвучивала даже мысленно имя ребенка. Но сейчас возникла необходимость не только выбрать имя, но и указать в документах имя его отца. До взятия анализа ДНК придется записать малыша на Андрея.

— Мне нравится Паша, — улыбнулась я, думая, что это имя отлично подходит сыну.

— Пусть будет Паша. Павел Андреевич, — ответил Андрей, нервно поглядывая в дверной проем.

— Ты хочешь уйти? — спросила я, заметив его напряжение.

— Хочу узнать, как и когда смогут сделать тест ДНК.

— Тут такое не делают, это платно, — вмешалась в наш разговор суетящаяся рядом акушерка.

— А сколько стоит? — поинтересовался Андрей. — Чтобы быстро.

— Экспресс-тест, который самый быстрый, за восемь часов, стоит около тридцати тысяч, а так где-то пять, если готовы ждать три дня, — недовольно посмотрев на нас, она отвернулась.

— Мы не можем ждать.