Тот же холл, та же гостиная. Здесь не стало светлее, и даже запах натуральной древесины и воска по-прежнему витал в воздухе, напоминая мне о былом. Стоп. Сейчас главное — найти моего малыша.

— Проходи, проходи, — поторопил меня брат, приобнимая за плечи. — А лучше сядь, я пойду за Киром.

Я и в самом деле чувствовала необходимость обрести опору. Упав на диван в гостиной, молча теребила обивку, собираясь с мыслями. Но вместо тяжелых мужских шагов я услышала мелкие семенящие и, вскинув голову, увидела Марту Рафаиловну. Она ничуть не изменилась, а при виде меня открыла рот от удивления, но тут же вернула себе прежнюю невозмутимость.

— Здравствуйте, Есения, принести вам что-нибудь? — обратилась она ко мне с банальной просьбой, видимо не придумав ничего лучше. Мы обе сейчас чувствовали себя крайне неловко. На лице домработницы явственно отображались вопросы: «Почему она больше не беременна? Где ребенок? Что она тут делает?».

— Ничего не надо, спасибо, — поблагодарила я помертвевшими губами, раздражаясь, что приходится отвлекаться на разговор, на который я сейчас была неспособна. Где же Кирилл? Где же брат?

Смотрела в сторону мнущейся на месте домработницы, и вдруг какой-то темный вихрь подхватил меня и поднял на ноги. Мое слабое тело сжали мужские объятия, крепко, с натиском, чуть ли на раздавливая. Кирилл. Он здесь, обнимает меня как самое дорогое, что есть у него, как то, что он потерял и вновь обрел. Его запах заполонил меня, его тело было таким горячим, что я подумала, у него жар. Вскинула глаза и чуть отодвинулась, чтобы посмотреть на Булацкого.

Он сильно похудел, кожа пергаментного цвета обтягивала заострившиеся скулы, и казался изможденным и измученным, глаза же — они были неживыми, потерявшими блеск и энергию.

Мы молчали какое-то время, обмениваясь взглядами, узнавая друг друга заново. Его объятие много мне сейчас сказало, его реакция на мой приход говорила сама на себя, но все же я по привычке боялась открыться слишком сильно и понадеяться на чудо.

— Как ты? — Он положил руку мне на живот и усадил обратно на диван, суетливо подсунул под спину подушку, уложил насильно, обшаривал взглядом тело, видимо искал какие-то раны, повреждения, убирал волосы с лица и дышал тяжело, как загнанный зверь. От напряжения напополам с облегчением у меня из глаз брызнули слезы.

— Он забрал его, я не смогла ему помешать, пожалуйста, пожалуйста, Кирилл, спаси моего мальчика, — быстро-быстро говорила я, умоляя его поторопиться. В его руках было столько власти, я не позволяла себе думать, что Булацкий не справится с задачей, которую он перед собой поставил.

— Ублюдок потребует выкуп, надо только ждать. Ты только не волнуйся, все будет хорошо, я сделаю все, чтобы вернуть тебе ребенка. Тебе нужны силы, попробуй отдохнуть. Ты ела? Марта Рафаиловна, Борисычу позвоните, пусть бросит все и летит сюда вместе с Ланским! И принесите что-нибудь поесть.

— Не надо врачей, прошу, я обещаю лечь в больницу вместе с малышом, после того как его мне вернут. Мы покинули роддом раньше срока, я бы и не стала отказываться от медицинской помощи. Но сейчас не до этого.

— Так звонить или нет? — подала голос домработница, стоящая с трубкой в руке.

— Звони! — рявкнул Кирилл, а я вздрогнула, и он заметил мою реакцию, сжал и разжал кулак, пытаясь успокоиться. — Извините, — сказал он коротко нам обеим и принялся вновь устраивать меня на диване. А мне ничего сейчас не нужно было кроме его объятий и уверений, что мы найдем малыша.

Кирилл словно почувствовал мою потребность в нем, сел и притянул к себе, целуя в макушку и снова стискивая в объятиях, а я черпала в нем силу, слегка поглаживая через тонкую белую рубашку. Марта Рафаиловна удалилась, оставив нас наедине.

— Прости, что не нашел тебя раньше. Я готов был перевернуть всю страну, но спустя короткое время после твоего исчезновения пришло анонимное сообщение от твоего мужа, что, если буду вас искать, вы с ребенком пострадаете.

— А ты искал бы меня, если бы не получил анонимку? — поинтересовалась я робко, разглядывая наши переплетенные руки. Так вот в чем причина бездействия Кирилла. А я считала, что не нужна ему. Новая волна ненависти к Андрею поднялась во мне, угрожая превратиться в цунами. Есть ли пределы у этого разрушительного чувства?

— Я сделаю вид, что не слышал твоего вопроса, — произнес он жестко, заставляя меня дрожать. — Я прекрасно видел, что ты ушла с ним не по своей воле.

— Он ничего мне не сделал. — Мне почему-то захотелось сказать это Кириллу, признаться в том, о чем он не спрашивал, но я сама хотела озвучить правду. — Андрей не причинил мне вреда, он держал меня в квартире, никуда не пускал, не позволял никому звонить, но он не касался меня.

— Это не спасет его, когда я его найду, — пообещал Кирилл, и его слова прозвучали как приговор. — Я готов тоже закрыть тебя в доме и никуда не отпускать. Не исчезай больше…

Вибрация звонка разрушила наше уединение. Встрепенувшись, я села прямее, а Кирилл поднялся и ответил на звонок. Он был коротким. По всей видимости, Андрей опасался, что его как-то отследят по звонку, поэтому говорил только самое главное. Сбросив вызов, Кирилл медленно прикрыл глаза, потом открыл их и посмотрел прямо на меня:

— Ни о чем не беспокойся, отдыхай. Я все улажу.

— Как? Что он сказал? Кирилл, когда передача денег? Что с Павликом? Он сказал что-то про него?

— Ты вся дрожишь, сядь, успокойся, не думай ни о чем, — уговаривал он меня, но я вся тряслась от страха неизвестности. Действие лекарства прекратилось, и снова вернулась истерика. Подоспел Саша, удерживая меня в своих руках, чтобы Кирилл мог заняться делами. Я не знала, как себя успокоить.

— Дыши, Есь, все будет в порядке, — увещевал брат, — я уже и папе позвонил, он скоро приедет.

Спустя какое-то время действительно приехал папа. Когда он оказался рядом, я не смогла сдержать слез, у меня уже болело все лицо от их непрекращающегося потока. Рядом о чем-то переговаривались, а я проваливалась в забытье.

— Это все гормоны, — бормотала Марта Рафаиловна, подсовывая мне какую-то кружку. Но я шарила глазами по гостиной в поисках Кирилла. Мне нужен был только он. Он пообещал мне найти ребенка. Он его обязательно вернет. Организм сдался через несколько часов, я не выдержала стресса и уснула.

Крик маленького человечка показался мне самой желанной музыкой на свете. Быстро очнувшись, я вскочила с дивана и вперила взгляд в ту сторону, откуда раздавался звук. Увидела Кирилла с ребенком в руках и кинулась к нему. Мой мальчик оказался голоден как волк. Он кричал и не желал успокаиваться, пока я не села с ним обратно на диван и не приложила к груди. Гладила не переставая, говорила ему, какой он хороший и славный, как я по нему соскучилась. Временно все перестало для меня существовать. Сердце грозилось выскочить из груди, я не могла надышаться на своего сына.

Рядом кто-то опустился. Я даже не поняла кто. Меня ничего не волновало.