Боже, это лучше, чем любой сон! Хотя, постойте…

С трудом прерываю этот поцелуй, чтобы подозрительно спросить:

– Ты случайно никогда… ну…

– Что?

– Не являлся мне в видениях?

Моё смущение тонет в его хитрой улыбке.

– Терпеть тебя не могу! – восклицаю я, хотя на губах сама собой расплывается улыбка. Вот же джин!

– Я просто не мог удержаться, – произносит он, вновь притягивая меня к себе, – прости, Лила, ты – моя, и я не мог позволить твоему первому поцелую случиться с кем-нибудь другим.

Боже, какой же он несмышленый! Да я бы и не стала никого другого целовать! Правда его чуть было не отобрали силой… Селия… И Арман.

Мой взгляд цепляет Зейда, который, в явном нетерпении, разглядывает то пространство, где по его мнению, должны стоять мы.

– А он точно нас не видит? – хитро улыбаюсь я.

– Точно, – шепчет мне в губы Арон, с полуприкрытыми глазами.

Очень не хочется прерываться, но теперь я точно понимаю, что «времени будет достаточно», Арон был прав.

Я прижимаюсь к нему, вдыхая любимый пряный запах. Теперь он мой. Боже, я и поверить не могла, что такое вообще возможно! Меня просто распирает от желания поделиться своим счастьем со всем миром, когда джин снимает полог, открывая нас своему отцу.

– Ну, что? – нетерпеливо произносит Зейд, но видя наши переплетенные пальцы, сам все понимает. – Слава богу! – он возносит руки к небу. – Во всем тебя надо подгонять, Арон! Вот честное слово, эта твоя холодная рациональность тебе явно досталась от матери, а не от меня!

Улыбаюсь этой горячности, не присущей ни одному человеку, обличенному властью, из всех мне знакомых. Мне определённо нравится король Сарасхары, от него веет таким добродушием, но одновременно уверенностью и силой, что мне даже хочется быть подданной его страны. Когда-нибудь, когда мы с Ароном решим, что готовы вести размеренный образ жизни.

– Очень жаль, что Ваша жена не смогла приехать, – произношу я, всё ещё чувствуя руку Арона на своей талии, – мне бы хотелось с ней познакомиться.

– Конечно познакомишься, милая, – улыбается Зейд, – в Сарасхаре. Набия не может покидать её пределы, как и все избранницы.

Червячок беспокойства шевелится внутри меня, но я всё ещё держу марку.

– Значит, мы с ней увидимся ещё не скоро? – осторожно уточняю я, обращаясь сразу к ним обоим.

– Как только покинешь отбор, отказавшись от участия, так и поедешь. – лучезарно добавляет король.

– Думаю, мой брат займет моё место, но я вообще-то про другое…

– Дорогая, брат не сможет занять твоё место. – уверенно отвечает Зейд.

– Это почему ещё? Я ведь метаморф, – король кивает, подтверждая, что знает об этом, – я всего лишь исполняла свою роль.

– Лила, ты ведь подписала контракт кровью? – в памяти мелькает первый день отбора и маленький гоблин с иголкой. – Это магический контракт. Жеребьёвка перед заданиями подчиняется ему. Если твой брат попытается занять твоё место, он просто не сможет вытянуть кубик. Так что, это вариант не пройдёт. Ты должна отказаться от испытания добровольно.

Вот это да! Значит отец с Джоэлом, которых я ещё не видела после их аудиенции у Эдгара, потерпели крах! Да брат сейчас, небось, зол, как сто чертей!

– Подождите, – внезапно понимаю я, – почему Вы говорите, что я сразу должна ехать в Сарасхару?

– Лила, – осторожно начинает Арон, разворачивая меня к себе, – тебе опасно находится в этом мире. Я ведь рассказывал тебе о том, что на избранниц охотятся, чтобы отобрать часть души джина, её забирают вместе с жизнью.

– Так не отдавай мне её! – взвиваюсь я неожиданно, даже для самой себя.

– Далила… – осторожно начинает Зейд, но Арон вновь останавливает его.

Да что такое творится?!

– Лила, прошу тебя, давай мыслить рационально.

Нет, я не дурочка и не жду, что этот холодный мужчина внезапно станет пушистым зайчиком, но когда речь идет о моем браке, о нашей возможной любви, последнее, что мне хочется слышать, так это «давай мыслить рационально». А потому, всё что произносит джин дальше, для меня отдаёт каким-то браком по расчету.

– После ритуала бракосочетания и принесения обетов, ты начнешь светиться такой же аурой, как и мы все. Я не могу позволить тебе и дальше рисковать собой ради цели, о которой ты мне не рассказывала. Да мне это и не важно, на самом деле. Я хочу, чтобы ты уехала со мной.

Ага, а вот и Арон вернулся. Настоящий, холодный, считающийся только со своим мнением. Он все ещё удерживает натянутую улыбку на лице, но я вижу, что дается ему это не просто. Будь его воля, он бы уже закинул меня на плечо и уволок в Сарасхару. Интересно, он хоть сбирается знакомиться с моей семьёй, или по умолчанию считает, что я, как это там было, -его?

– А потому ты хочешь запереть меня в Сарасхаре на следующей неделе? – горько усмехаюсь я.

– Мы можем отбыть прямо завтра! – вмешивается Зейд, но понимает, что это некстати и прикусывает язык.

Воздушные замки, которые я себе настроила, начинают медленно разваливаться. Улыбка куда-то пропадает с лица, и я буквально ощущаю этот выбор между жизнью и Ароном. Я, кажется, действительно люблю его, и меньше всего на свете мне хочется причинять ему боль. Вот только я совсем не готова к пожизненному, вечному заключению, пусть и в такой загадочно-манящей, Сарасхаре.

Рука Арона опускается с моей талии, и кажется, он знает, что я хочу сказать ещё до того, как я произношу это.

– Прости… – тихо начинаю я.

– Не надо. – джин отворачивается от меня, смотря с такой болью в зеленых глазах, что я чувствую себя последней предательницей.

Зейд переводит взгляд с меня на Арона, но не решается что-либо сказать.

– Опусти защиту, отец, – его голос звучит глухо, – Далила хочет уйти.

– Я уверен, что всё можно решить по-другому, – нервничает Зейд.

– Опусти защиту. – произносит Арон уже жестче.

Король подчиняется, и на меня шквалом обрушивается гул чужих голосов бального зала и звуки музыки. О нашем присутствии уже успели позабыть в круговороте праздника, а потому я практически незаметно вливаюсь в поток людей, бросая напоследок взгляд на моего несостоявшегося мужа. Он всё ещё смотрит вслед, надеясь, что я передумаю, и я ускоряюсь, чтобы не сделать этого.

Нельзя принимать такие решения вот так. Просто нельзя. Никогда не покидать территорию государства, которое я даже на картинках не видела! Шутка ли? Ну серьезно, я вовсе не так представляла себе свою жизнь. Я не могу. И это не каприз и не прихоть, я прекрасно понимаю, что Арон может и не простить мне сегодняшней сцены. Но если я предам свои мечты, кем я стану? Что останется от меня? А если я возненавижу его и себя через несколько лет из-за импульсивного решения следовать за ним?