— Что намечено на вечер?

Карандаш коснулся бумаги.

— Беседа с писательницей, но это под вопросом. И предупредить мсье Биго, здесь вы велели поставить восклицательный знак.

Анри Леконт вновь согласно кивнул. Писательница может подождать, а вот с мсье Биго переговорить требуется. И не просто так, а стребовать подписку по всей форме. Мадам Делис уже успела шепнуть, что пошли разговоры о каких-то запечатанных пробирках, замеченных в комнате эксперта. Кто именно их видел (не мадемуазель экскурсовод ли?), не уточнялось, но подобные сплетни совершенно ни к чему.

Сам биолог клялся и божился, что занят исключительно теорией вопроса, и ни одного лишнего микроба с собой не захватил. Однако предупредить его следует непременно.

— Что еще?

Мари-Жаклин захлопнула блокнот.

— Еще привезли для вас три бутылки здешнего красного… Шеф, я знаю, что очень вредная, но не надо на меня обижаться. Я понятливая и очень полезная.

Анри Леконт сделал вид, будто не слышит.

* * *

Незадолго перед ужином снова полил дождь, прогнавший воинство капитана Гарнье с плаца. Как объяснил комендант, солдат, конечно, следует приучать к трудностям, но постепенно и без риска, чтобы не отправить их всех скопом в госпиталь. Анри Леконт и не думал спорить, и они, накинув плащ-палатки, принялись наблюдать за тем, как военный дознаватель пытается проникнуть в Речную Анну. Зрелище оказалось забавным и поучительным.

— Очень вредный, — заметил комендант, наблюдая, как приезжий машет руками перед равнодушным ко всему караульным. — Откуда именно приехал, не говорит, но наверняка из МВД, из управления полковника Риве. У этих на нас, армейцев, огромный зуб.

Прибывший сержант, огромного роста сенегалец, повертев перед носом удостоверение дознавателя, пожал плечами и отбыл восвояси. Тот что-то прокричал вслед, но сенегалец даже ухом не повел. Наконец, появился сам капитан Пастер. С этим разговор вышел долгий, но итог оказался прежним. Дознаватель убеждал, сердито размахивая руками, легионер поглядел ему вслед и спокойно вернулся в башню.

Анри Леконт решил, что самое время заглянуть к писательнице, но подбежавший солдат-посыльный заставил изменить планы. Лейтенант Эмиль Ромм вызывал его в свой кабинет для беседы. Комендант Гарнье, узнав об этом, наставительно посоветовал не горячиться и держать руки подальше от тяжелых предметов.

* * *

— Итак, мсье Леконт, в чем состоял ваш род занятий после увольнения из лицея?

Бывший учитель поглядел на тяжелое пресс-папье, лежавшее посреди стола. Совет коменданта оказался к месту. После часа беседы с дознавателем руки так и чесались, а беседа, куда более похожая на допрос, и не думала заканчиваться.

Скрывать было нечего, и Анри Леконт честно рассказал про издательство «Файар». В конце концов, не кошельки же он режет! Дознаватель, покивав согласно, достал из папки чуть примятый с краев лист бумаги.

— Какими видами спорта вы занимались в университете, мсье Леконт?

Тот решил ничему не удивляться.

— Велосипед и академическая гребля.

Дознаватель вновь уткнулся в бумагу.

— Так-так… А стрельба?

Бывший учитель пожал плечами.

— И стрельба. А что?

— А то, что не просто стрельба, а из пистолета.

Последнее словно Эмиль Ромм произнес с явным ударением, воздев при этом палец к потолку. Оставалось удивиться.

— Пулевая стрельба, револьвер-пистолет центрального боя, олимпийский вид спорта. Команда Сорбонны много лет держит первое место среди высших учебных заведений.

— Да-да, конечно. А после окончания университета вы продолжали заниматься пулевой стрельбой?

Леконт с трудом сдержался. Вот же зануда!

— Иногда заходил в тир, когда деньги были. Сейчас уже ни денег, ни желания.

— Конечно, конечно. Скажите, а кто рекомендовал мадам… э-э-э… Бриссо на должность вашей помощницы?

Шеф объекта и сам был не прочь это узнать.

— Спросите лучше у майора Грандидье.

Дознаватель, быстро перелистав бумаги, ловко выхватил ту, что лежала в самой середине.

— У вашего отца была коллекция испанских ножей. Где она сейчас?

Бывший учитель лишь рукой махнул.

— Вспомнили! Мать ее сразу после войны продала. Мы тогда, считай, голодали.

Продали, а жалко, очень жалко.

«Это, Анри, настоящая наваха из Толедо, называется «Клык кабана». Нож правильный, никогда не подведет».

Последней жертвой Жюдекса стал маркиз де Пуньян. Маркизом он был, правда, сомнительным, по материнской линии, вдобавок гол как сокол, но в парижском свете его ценили. Де Пуньян добился всего сам, объявив себя арбитром изящного по примеру древнеримского патриция Петрония. «Светскость, светскость и еще раз светскость!» — не уставал повторять арбитр, при этом градус помянутой светскости определял исключительно он сам. Его одобрения ждали, а порой и жаждали. Маркиз появлялся на приемах с неизменным моноклем, чуть прищурившись, глядел на окружающих и под свое любимое шампанское «Дом Периньон» выносил суждение. Жил широко, хоть и был весь в долгах. Дамы ему благоволили, мужчины завидовали. «Светскость, мадам и месье, светскость!»

Все прочие свои жертвы Жюдекс оставлял на поверхности земли, но для маркиза сделал исключение, сбросив в канализационный люк. Обрывок афиши прилагался. Перстень с голубым бриллиантом так и остался на пальце мертвеца. Камень, впрочем, оказался фальшивым, как и родословная де Пуньяна. Изрядно шокированный парижский свет рассудил, что подлинным арбитром элегантности стал именно злодей Жюдекс. Истинную светскость не подделать.

* * *

— Поехал звонить, — комендант Гарнье кивнул вслед автомобилю дознавателя, только что выехавшему за ворота. — Жаловаться. Он еще не знает, какая в Клошмерле плохая связь, легче до Парижа докричаться.

Подумал и добавил:

— Вот я и не спешу телефон проводить, капитан Пастер тоже. Впрочем, у него вроде бы рация есть.

Анри Леконт тоже поглядел вслед автомобилю. За полдня лейтенант Ромм успел взбаламутить весь Этлан и без того не пребывающий в покое.

— На кого жаловаться, мсье капитан? На меня или на вас?

Тот, немного подумав, рассудил:

— На всех, но думаю, более всего на капитана Пастера — за то, что в башню не пустил. Но тут проблема. Управление полковника Риво занимается войсками метрополии, Иностранный легион ему не подчинен. Конфликт интересов! А знаете, почему этот Ромм в башню хотел попасть? Он уверен, что пропавший наш солдатик именно там. То ли украли, то ли переманили.