– Еще и обругают, – согласился я. – Простому обывателю, а ваш президент тоже простой обыватель… простите, я хочу сказать, что этот вами избранный за какие-то достоинства человек в первую очередь прислушивается к мнению обывателей, раз уж их во всем мире, в том числе и в России, абсолютное большинство… так вот простому обывателю кажется, что главное – борьба с терроризмом, что захватывает их детей в школах или оставляет бомбы в автобусах, которыми они ездят на службу…

Рядом Дуайт, вижу, рассматривает лица слушающих, все напряженные, словно вспоминают пифагоровы штаны, сказал мне с доброжелательной улыбкой:

– Дорогой Влад, я как-то попытался произнести русские слова «человеконенавистническое частнопредпринимательское». Неделю ходил с распухшим языком и вывихнутой челюстью, но зато понял, вам нужно говорить менее сложными фразами. Мы, американцы, народ простой.

– Простите, – сказал я. – До этого я говорил с немцами, а для них такие слова, как «Rindfleischetickettierungsüberwachungsaufgabenübertragungsgesetz» или «Verkehrsinfrastrukturfinanzierungsgesellschaft», в порядке вещей… В общем, никто в нашем мире не думает на два хода вперед, потому что это сложно. Говорят, пусть лошадь думает, у нее голова большая, или, на худой конец, президент, его для того и выбрали….

Сигурдсон сказал из переднего ряда громко:

– Народ живет сегодняшним днем, что и правильно. Для стабильности.

– А президент тоже народ, – добавил Дуайт.

– Тогда мы инопланетяне, – возразил я. – Или пришельцы из будущего. Да, мы в самом деле пришельцы из будущего! И нас заботит, чтобы оно состоялось. Для этого нужно думать хотя бы на два хода вперед. Но лучше на три. Но когда заговариваешь про угрозы глобальных катастроф, все отмахиваются, как от забот следующего поколения, когда будут осваивать Марс. Но у нас, я говорю о России, уже приняты решительные меры. Некоторые из вас уже знают, о чем я.

Дуайт кивнул.

– У нас тоже принимаются… но пока на уровне обсуждения степени рисков. С другой стороны, у нас над этой проблемой работают десятки хорошо оснащенных и щедро финансируемых центров.

– А когда, – поинтересовался я, – начнете действовать активно?

Он ответил серьезно:

– С сегодняшнего дня, доктор. Пока вы всю ночь развлекались… наверное, в казино?.. в Белом доме, где никогда не спят, а все работают на благо простых американцев, было принято важное решение. Да-да, то самое! И передано для исполнения Пентагону. Генерал Сигурдсон назначен руководителем проекта.

Я в изумлении посмотрел на Сигурдсона, тот перехватил мой взгляд и с некоторой иронией поклонился.

Дуайт продолжил с монотонностью дальномерного поезда, следующего по межконтинентальному маршруту:

– Создается центр по управлению операциями по всему миру. Предполагается, что первые группы начнут действовать сразу же, как только будут найдены первые цели.

– Целями охотно поделюсь, – сказал я. – Сегодня же. Могу прямо щас.

Дуайт сказал с настороженностью:

– Да, конечно…

– Понимаю ваше недоверие, – сказал я. – Ах-ах, как бы не ударить по хорошим террористам, так называемым лояльным, вместо нехороших, совсем нехороших… Но не забывайте, простые американцы с восторгом приняли слова нашего президента насчет того, что мы в сортах говна не разбираемся и уничтожаем террористов любой масти, национальности и вероисповедания…

Он поморщился.

– Это сорт популизма.

– Ваши люди увидят на месте, – пообещал я, – стоило вам вмешиваться или нет. Если мы дадим не те цели, то у вас не будет больше доверия к нашим данным, чего, естественно, мы не хотим.

Сигурдсон встал и заявил мощным голосом, словно на приближенных к боевым учениях, где надо перекрикивать грохот канонады:

– Мы рассмотрим все ваши предложения! В Белом доме выразили удивление, что в России начали действовать раньше нас. Потому велели моему отделу, его спешно создают сейчас, оказывать вам всяческое содействие и поддерживать контакты на всех уровнях.

Дуайт с легкой усмешкой добавил:

– Раз уж это больше не тайна, то добавлю… в общем, наши спецслужбы собирались начать такие операции уже давно, однако у нас слишком громоздкий бюрократический аппарат. Такое решение проходит долго, со скрипом, часто возвращается на доработку и уточнение деталей чуть ли не на каждом этапе. Потому, дорогой доктор, вы можете по возвращении доложить, что ваша миссия завершилась полным успехом. Как насчет шантажа с миной, так и предложения насчет сотрудничества разведок…

– Не только разведок, – уточнил Сигурдсон бравым голосом, – но и боевых групп. А мы не ограничимся засылкой спецподразделений. Если надо, пошлем к берегам Белоруссии и Седьмой авианосный флот!

Из заднего ряда Фрэнк сказал сердито:

– У Белоруссии нет выхода к морю!..

Сигурдсон ухмыльнулся.

– Дорогой Фрэнк, надо уметь превращать ляпы Белого дома в мэмы, показывая, что у нас есть чувство юмора, и мы умеем шутить даже над собой. К таким людям больше доверия, доктор Лавроноф подтвердит.

Дуайт сказал весело:

– Доктор Лавроноф сам таким приемом пользуется активно. Доктор?

Я запротестовал:

– Шантажа не было!

Сигурдсон обронил с мрачной улыбкой:

– С вашей стороны, доктор, не было. Вы человек искренний и честный, все аналитики твердят это слово в слово. Но те, кто вам это велел сообщить… или вежливо попросил сообщить, люди стратегической разведки дальнего действия, просчитывающие ходы на много клеток вперед.

Я развел руками.

– Все может быть, я все-таки человек точной науки, а не политик или, простите за бранное слово, дипломат.

Один из гражданских, что присутствовал с первого же дня, наконец поднялся, сразу привлекая к себе внимание, солидный благообразный мужчина департаментской внешности из числа тех, кто нравится женщинам, вперил в меня требовательный взгляд.

– Майкл О’Коннел, – представился он, – глава совета по безопасности от республиканской партии.

Я поклонился с некоторой настороженностью.

– Я к вашим услугам, мистер О’Коннел.

– Некоторым членам нашей партии, – произнес он звучно, – непонятна ваша роль, господин Лавроноф. По всем данным, доступным в Сети, а у нас нет необходимости сомневаться в их достоверности, вы нейрофизиолог высокого уровня. Доктор наук, ваши работы опубликованы в солидных научных журналах, вы бывали на международных конференциях… и вдруг такое назначение!

Я развел руками.

– Что делать, для новой работы новые люди. Так же и у вас, насколько знаю. Атомную бомбу делали не военные, а ученые-физики под руководством Оппенгеймера. А проект по закладке атомных мин разрабатывал тоже не военный, а крупный ученый, академик Сахаров.