– Он сын Франко Пьетро.

Отпрянув, Элейн соскочила с кровати.

– Что ты сказал?

– Ты ведь это знала, Елена, – спокойно произнес он. – Неужели ты не наводила справки о человеке, за которого собиралась замуж?

– У него была жена... она умерла при родах. Я... – Ничего другого Элейн не знала и не хотела знать. – Маттео – его сын?

– Да.

– Твой заложник? – простонала она.

– Я говорил тебе, что остров хорошо защищен.

Она думала, что он имеет в виду магию или свой пиратский флот. Она вспомнила лицо Маттео. Как он был встревожен, как хотел услужить. Как смотрел широко раскрытыми глазами, когда о Риате говорили с ненавистью или презрением.

– Спаси его Господи. Он любит тебя.

На миг что-то промелькнуло в черных глазах пирата, как в тот момент, когда он смотрел в зеркало и просил отца не убивать его во сне. Элейн вспомнила о тренировках на острове, пробах на яд, о том, с каким страхом и гордостью мальчик раз за разом подавал вино Иль-Корво.

– Если ты готовил его для убийства Франко Пьетро, если это твои намерения, – процедила Элейн, кривя губы, – то, клянусь Богом, я сама отправлю тебя в ад. Любым возможным способом.

Пират смотрел на нее долгим немигающим взглядом. Она бы столкнула его в ловушку, пронзила бы его собственным кинжалом. Она с ужасом ждала ответа.

– Я сказал, что сам убью Франко Пьетро, – мрачно улыбнулся он. – Такое удовольствие я не хотел бы уступить ребенку.

Элейн осторожно выдохнула. Глаза наполнились слезами, в носу защипало.

– Не уверена, что это большая заслуга. Но рада это слышать.

– Иди сюда, ведьма. Дай мне расчесать твои волосы. Пусть тебя успокоит мысль о том, что Дарио позаботится о Маттео и ребенке. Он привезет их другим путем на встречу с нами.

Элейн быстро вытерла глаза, села на кровать, и он продолжил свою работу.

– Пожалуй, ты в самом деле убила бы меня, – задумчиво сказал пират. – Или попыталась бы.

– Да. И убью, если понадобится.

Его рука замерла. Наклонившись, он прижался губами к ее волосам. Он мог ласкать ее или задушить, однако не сделал ни того, ни другого, лишь тихо произнес:

– Да простит тебя Господь.

– За что?

– Однажды я сам был Маттео.

– Ты имеешь в виду – заложником? – дрожащим голосом спросила Элейн.

– Да. Хотя и не столь ценным, как Маттео. Просто орудием в руках моего отца.

– Ужасно!

– Правда? Не знаю. Но меня бы весьма ободрила мысль, что есть человек, способный обуздать меня.

– Тогда оставь в покое Маттео. И других.

– Хочешь быть моей совестью, ведьма? – насмешливо поинтересовался он.

– Я не шучу.

–Я тоже. Мне бы она не помешала.

Священник в Сейвернейке наверняка пришел бы в отчаяние или расхохотался, узнав, что Элейн призвана охранять чью-то совесть. Она вспомнила собственные прегрешения, в которых, честно говоря, никогда не раскаивалась. Вспомнила озеро, воду, стекающую с лица пирата, его покорно склоненную голову...

– Что я могу сказать тебе о совести? – с горечью прошептала она. – Это все равно что просить чертенка наставлять дьявола в добродетели.

Он поцеловал ей шею. Элейн откинула голову и закрыла глаза.

– Я буду слушаться, – тихо сказал пират. – Я постараюсь.

– Теперь это невозможно остановить, да? Невозможно отказаться от твоего плана?

– Нет. Он уже в действии.

– Тогда о чем тут спрашивать. Остается лишь идти вперед, стараясь не делать ошибок. Пират тяжело вздохнул.

– На этот раз я не сделаю ошибок.

Его руки спускались вниз, гладили ей плечи, грудь. Потом он вдруг опрокинул ее на кровать и так нежно поцеловал, что ей хотелось заплакать.

– Я не обману твоих надежд, – шептал он.

Но Элейн отвергла его нежность. Запустив пальцы ему в волосы, она притянула его к себе и жадно завладела его ртом. Он хрипло засмеялся и отпрянул, лицо у него пылало.

– Думаешь таким способом подчинить меня, – сказал он, тяжело дыша.

Она посмотрела на него из-под ресниц, взяла его руку, прижала к щеке, а потом больше не могла сдержаться и укусила за пальцы, внимательно наблюдая, как темнели его глаза в ответ на каждый укус.

– Ты мой.

Пират снова засмеялся и оглядел комнату, будто только что проснулся.

– Да, – кивнул он. – Дьявол придает мне силы. В этом ты права.

Игра в шахматы доказала, что ее власть над ним отнюдь не безгранична. Со скрытой насмешкой, стараясь не приближаться к ней, он ходил по комнате, пока Элейн мрачно глядела на доску. Хотя в Сейвернейке она постоянно обыгрывала Кару, сэра Гая и даже Раймона, но для Рейвена она не была достойным противником. За какой-нибудь десяток ходов ее король уже пятый раз подряд оказался в безвыходном положении.

– Сыграем в кости? – недовольно спросила она.

– Ты предпочитаешь возможность схитрить?

– Не знала, что я такой жалкий игрок.

Он с улыбкой взял ее белого короля и поставил в центр доски.

– Ты не худшая.

Элейн молча смотрела на короля из слоновой кости, немного расстроенная тем, что далеко не столь искусна, как себе представляла. Его фигуры, вырезанные из темно-красного прозрачного камня, блестели в свете лампы.

– Я учился играть с отцом. И никогда не выигрывал. – Он перекинул ногу через резной деревянный подлокотник. – Но у Франко Пьетро я мог выиграть пять из семи партий.

Элейн подняла глаза. Он выглядел большим черным котом, лежащим на стуле и наблюдающим за нею.

– Ты с ним играл?

– Много раз. До того как он изгнал меня.

– Вы когда-то были друзьями?

– Никогда. Мой отец позволил Риате взять меня, семилетнего ребенка, в заложники как гарантию их соглашения. Не знаю какого. Франко был на несколько лет старше и очень не любил незаконнорожденного отпрыска Навоны. – Пират улыбнулся. – Я не пошел исповедоваться их жалкому священнику, который хотел от меня больше чем исповеди. Тогда Франко раздел меня перед всей семьей, в том числе перед женщинами, а потом водил на поводке, как собаку. И я ножом выколол ему левый глаз.

– Господи! – воскликнула Элейн.

– Один из нас убьет другого, Елена. Это несомненно.

Она покачала головой.

– Полагаю, я не смогу отговорить тебя от этого?

– Чтобы я ждал, пока он явится за мной? – Пират указал на доску. – Неудивительно, что ты проигрываешь в шахматы, принцесса.