– Угу, – она почесала кулаком нос. – В основном, по учебной программе.

– Вот и славно! Полина Ивановна тебе как раз с книгами поможет. Пообещай, что уже сегодня к ней переберёшься.

– Ладно, – ещё один короткий всхлип, перешедший в хлюпанье носом. – Я люблю тебя, Лёка!

– Я тоже тебя люблю, кучеряшечка. Веди себя хорошо!

Играющие образуют круг таким образом, чтобы стоя они смотрели в затылок друг другу, в центре круга лежит мяч. У одного из игроков находится шапка, которую он передаёт впереди стоящему игроку. Шапка передаётся по кругу до тех пор, пока кто-то не решит, что его соседу пора стать невидимкой. Тогда игрок с шапкой неожиданно надевает шапку на впереди стоящего со словами «Берегись невидимки!» После чего все играющие разбегаются, а невидимка должен добежать до мяча и, схватив его, крикнуть: «Стой, ни с места!» Все игроки останавливаются, а невидимка со своего места должен мячом попасть по любому игроку.

За время моего отсутствия ничего не изменилось. Небо не упало на землю. Кирс не стёрло с лица земли. Дворец Цезаря всё так же стоял в центре столицы, грозно взирая на город чёрным глазом Башни Одиночества.

Я развернулась в сторону западных ворот, потому что именно через них лежал самый короткий путь к Башне, служившей мне домом большую часть моей жизни. Но была остановлена движением руки, властно опустившейся на мою талию.

– Ты куда, торопыга? Нам к чёрному ходу.

Привычка – страшное дело. Это же надо было додуматься! Едва не погорела на такой ерунде. Впрочем, оправданием мне могло послужить то, что я не красотами Кирса любовалась, а думала о том, какую взбучку мне устроил Север в фобе. И всё из-за того, что мне не удалось скрыть от него следы волнения и тревоги за Лёшку. Пришлось сначала во всём сознаться, перепуганно следя за тем, как хмурятся чёрные брови, а потом долго выслушать обидную лекцию на тему «Отсутствие мозга у одной глупой птички».

– Следить за вашим комфортом и обеспечивать максимально возможное спокойствие членам Фамилии – это моя прямая обязанность, – строго напомнил он. – Как долго это продолжается, почему я узнал об этом только сейчас, когда всё равно ничего не могу сделать?

– Она просила не рассказывать, – призналась я, понимая, как жалко это звучит. – Прости… Я думала, может, это вроде ревности… Она в Котика влюблена… ну, и…

– Ольга! – Северов укоризненно посмотрел на меня, а затем отвернулся к окну, проворчав: – А если нет? Если это что-то серьёзное?

Я тяжело вздохнула.

– Прости, пожалуйста.

– Что уж теперь, – он оглянулся и провёл рукой по моим волосам. – Вернёмся – я разберусь, не переживай. Просто на будущее…

– Я поняла! – кивнула торопливо. – Если что, сразу к тебе.

Одна беда: от того, что я осознала свою ошибку, легче не стало. Правильно Северов меня отругал. Правильно. И с отсутствием мозгов не ошибся. Задумалась и едва не выдала себя, свернув на привычную дорожку. Интересно было бы посмотреть на его лицо, если бы я набрала на замке отпирающий код.

– Конечно, извини. Про чёрный ход я не подумала…

Парень направил меня в другую сторону, не выпуская из своих объятий. Мало того, он прямо на глазах у всех коснулся губами моего виска, вызвав мое недовольное шипение.

– Обиделась? Прости, я был слишком резок в фобе…

– Не был, – без особой охоты призналась я.

– Тогда в чём дело? – он заломил бровь и недоверчивым шёпотом поинтересовался: – Стесняешься? Не надо. Здесь все свои. Не от кого прятаться.

– Северов!

Да, я стесняюсь, что непонятного? Я не привыкла к таким вещам и к такому вниманию. Мне неловко, стыдно, страшно, в конце концов. Но слова теряются, разбиваясь об улыбку на смуглом лице.

– И из-за Доски Почёта уже можешь не переживать…

– Ну, не знаю, – ворчливо обронила я. – Что вам мешает восстановить всё назад?

– Ничего… – признался парень и посмотрел на меня обиженно, когда я предприняла попытку выскользнуть из его объятий. – Мало того, я уверен, что она непременно возникнет снова, но на этот раз без моего участия. Потому что меня это больше не интересует.

– А раньше? – мне стало неприятно и противно от мысли, что раньше Северов по собственному желанию участвовал в этой постельной гонке. Почему-то мне казалось, что это было нечто вроде местного Корпусного правила. Как разрешение на секс.

– Когда всё это началось, мне было четырнадцать, – пояснил этот тиран таким тоном, словно эти слова всё объясняют и оправдывают.

Я повела плечом, раздражаясь из-за своей иррациональной злости. А парень, почувствовав мою напряжённость, успокаивающим жестом погладил мой позвоночник и, минуя лопатки, остановился на том чувствительном месте, где шея соединяется с плечом. После чего улыбнулся довольно и снисходительно, проговорив вполголоса:

– Оля, правда, с тех пор мои приоритеты претерпели значительные изменения. Веришь?

Мы подошли к чёрному ходу, и это избавило меня от необходимости отвечать. Зато нагрузило другими, куда более неприятными мыслями. Я выдохнула, уговаривая себя успокоиться, и шагнула на дорожку, ведущую к зданию охраны.

Мне нечего бояться. Меня никто не узнает. Эксперимент с использованием тайного оружия красоты – косметики, подаренной Полиной Ивановной – провалился еще в фобе. Берёза сказала, что я похожа на недокормленного вампира, а Север коротко заметил:

– Мне не нравится, – и вручил пакетик с влажной салфеткой.

Мне, откровенно говоря, тоже не очень нравилось. Поэтому я и не стала спорить, умылась и волосы в две косы заплела.

Меня никто не узнает и так. Без макияжа, без высокой прически и без дорогих платьев опознать во мне цесаревну могли бы считанные люди, с которыми, надеюсь, мне не придётся столкнуться. Все же остальные… Как там Светка Цветочек говорила? Не очень-то я на неё и похожа? Ну и славно, отсюда и будем плясать.

Мы шагнули на Аллею акаций, по которой я так любила гулять, вслушиваясь в пьяное жужжание шмелей и вдыхая полной грудью одуряющий сладкий аромат. Только пошли мы не в сторону возвышающейся над стенами дворца Башни Одиночества, а налево, к старому кирпичному зданию, обсаженному жасмином. На крыльцо, заложив руки за спину, вышел мужчина, и у меня ёкнуло сердце в груди, когда я узнала в нём лучшего Сашкиного друга. Начальника Службы безопасности господина Палачинского, именуемого в узком семейно-дружественном кругу Палачом.

Мужчина качнулся, переступая с носка на пятку, и повернул голову в нашу сторону. Я услышала, как где-то далеко сначала разбились мои надежды на счастливое будущее. А потом я судорожно вздохнула и едва не упала, споткнувшись о невесть откуда взявшийся камень на дороге.

– Всё хорошо? – Север подхватил меня, и взволнованно заглянул в моё позеленевшее от страха лицо.