получил зеленой харкотиной прямо в морду!

Юнесса достала фляжку, и через пару минут я снова смог видеть, но на прозрачном бронестекле появились бороздки и вмятинки.

— Будем обходить. Давай направо, что ли.

Рано или поздно эта канава должна закончиться или сузиться, а форсировать такую вот преграду, в которой обитают агрессивные, ядовитые твари вроде чужих из древнего кино — спасибо, не интересно.

Занга кивнула и махнула рукой, собирая бойцов.

Мы одолели примерно километр, пока канава и в самом деле не ушла в землю, стала трубой. Я подумал, что где-то там, под упавшими стволами, мхом и землей прячется «муравейник», набитый этими тварями, и содрогнулся.

Голова моя ответила на это содрогание необычным образом — ее дернуло от боли, словно гнилой зуб. Боль в мгновение усилилась, меня затошнило, а следом явилось почти забытое ощущение — словно я одновременно в нескольких местах: в джунглях Бриа, тащусь с тяжеленным рюкзаком на спине; в нашем парке Горького, среди каруселей и прочих аттракционов, и в каком-то обычном лесу, среди молодых березок, и в руке у меня корзинка.

Нечто похожее случалось, когда меня мучил переводчик… но он же выключен!

Я поднял руку к уху… три руки к трем ушам, и да, спрятанный в ложбинки за мочкой шарик стоял на положении «выключено». Но в следующий момент боль стала такой сильной, что я начисто потерял ощущение реальности, словно выпал из мира совсем, завис в пустоте.

— Центурион? — сказал кто-то рядом… и страшно далеко.

«Нрравится теббе?» — спросили внутри головы.

Боль отступила, я понял, что шатаюсь, точно пьяный, меня крепко держат за руки и за плечи. Повернув голову, обнаружил рядом Дю-Жхе и Билла, попытался что-то сказать, но не смог.

«Нррраввится теббе, человек Егорр?» — повторил скрипучий, раскатистый голос внутри, и его звуки поскакали болезненным эхом по внутренностям, раскатились по кишкам, по ногам и рукам.

Тиззгха! Тир-Тир-Вага-Хуммаа, Мать Кладки!

— Центурион? Что с тобой? — повторил ферини, и меня аккуратно встряхнули.

Он видел, что случалось со мной, когда начинались глюки переводчика, и знал, что я больше не использую зловредный прибор.

— Ничего… сейчас… приду в себя… — ответил я, и осел наземь, а точнее на очередной ствол, который мягко хрустнул под моей задницей.

«Мы можем продолжить» — сообщила мне собеседница.

Разговаривая по связи тиззгха, я обычно лишался возможности слышать все, кроме собеседника. Но сейчас я различал все, и собственное частое дыхание, и бормотание одного из бойцов, начавшего молитву «Гегемона Силой и Светом мы сохраняем ясность разума, да пребудет он с нами вечно…».

Наверняка и остальные меня слышали… и как вести беседу?

Я закрыл лицо руками, и прошептал в собственные ладони:

— Нет, не надо. Что происходит?

— Вот именно, что ничего. И это нас не устраивает. А ты, человек Егор, обещал кое-что.

— Да мы уже идем туда! — сказал я громче, чем хотелось бы, и уловил, как беспокойно зашевелился Дю-Жхе: если неразборчивое бормотание можно списать на молитву, то такие вот бессвязные реплики — нет.

Но мы и в самом деле перлись точно на запад, туда, где на карте стояла точка «Цель»! Почему гнусные нелюди не могли подождать еще немного, я бы сам вышел с ними на связь, обратился за инструкциями!

— Все так говорят, — равнодушно сказала Тир-Тир-Вага-Хуммаа, и на меня обрушилась новая волна боли.

Но в этот раз я был готов, и я проходил через такое раньше… надо только терпеть.

— Мы будем устраивать это каждый день, а потом дважды в день, если надо будет, — сообщила тиззгха. — Мы сведем тебя с ума, если захотим. Устраивает тебя такой вариант?

Каждое слово вонзалось в мозг, точно раскаленное сверло, оставляло в нем кровоточащую дыру. Но я держался, я даже не вздрагивал, не стонал, хотя со стороны все равно дело выглядело наверняка так, что мне очень плохо.

И еще я ненавидел тварей в чешуйчатых плащах лютой ненавистью.

— У тебя четыре дня, так, — сказала Тир-Тир-Вага-Хуммаа. — Если не справишься… Тогда мы заставим твой мозг вскипеть.

Вот твари… нам осталось до неведомой «Цели» километров двадцать, до вечера должны дойти, ну в крайнем случае, если бурелом не кончится, то завтра к обеду… и ведь наверняка знают, где именно я нахожусь, и все равно не упустили возможности подергать за ниточки, помучить меня, показать, у кого тут власть!

— Хорошо, я понял, — ответил я.

— Вот и замечательно, человек Егор, — и моя собеседница отключилась, исчезла вместе с болью.

Я наконец смог оторвать ладони от лица и распрямить сведенную судорогой спину.

— Что это было? — Дю-Жхе сидел рядом на корточках, в узких серых глазах читались тревога и беспокойство.

— Ничего… нормально… — я вытер лицо, провел ладонями по щекам. — Давай привал. Полчаса.

Место для остановки было не самое удачное, но я понимал, что пока идти не могу, что нужна пауза.

Дю-Жхе кивнул и принялся раздавать приказы, а я аккуратно стащил рюкзак, положил автомат. Глотнул воды из фляжки и подумал, что неплохо бы узнать врага своего, а в том, что тиззгха враги — я больше не сомневался, и из кармана на солнечный свет явилась Живая Энциклопедия.

«Тиззгха — негуманоидная разумная раса, первый контакт с Гегемонией зафиксирован в 400 году от Первой Жертвы. Совершенно лишены воинственности, не знаю государств. Торгуют по всем гуманоидным мирам, используются как подрядчики в сфере биотеха, в том числе в армии. Разделены на кланы, возглавляет каждый из них Мать Кладки, самая старая самка. Размножаются как с помощью яиц, так и делением, живут очень долго, постоянно изменяя свои тела, модифицируя их. Самцы лишены разума и находятся на положении рабов. Сведения о внешнем облике совершенно недостоверны».

И дальше книга предъявила мне серию изображений: типичный рептилоид из желтой прессы, разве что синий, удивленная жаба с огромными ушами, печальный двуногий верблюд с горбами на спине и груди, нечто вроде страуса с руками вместо крыльев и загнутым орлиным клювом. Еще я узнал, что никакого единства у тиззгха нет, что кланы враждуют между собой.

И что самое главное — неизвестно, откуда они приходят, какими планетами владеют.

— Скрытные засранцы, — пробормотал я: родину прячут, сами маскируются.

— Мрр? — сказали у меня под боком, и энциклопедия приветственно зашелестела страницами.

— Еще один нелюдь, — добавил я, и Котик, явившийся, как всегда, без предупреждения, сунулся мне под руку, подставил загривок — чеши давай, не отлынивай.

И кто у нас тут на положении раба?

* * *

Полчаса мне хватило, чтобы полностью очухаться.

Мы одолели новый холм, потом еще один, и стало