пишущей машинки к началу строки, но буквы все чаще расплывались перед глазами, рукописный текст казался неразборчивым. Она прерывалась, обводила взглядом бесконечные ряды громоздящихся друг на друге ящиков, исчезающие в промозглой темноте, и снова смотрела на мятые, исчерканные страницы. Каким образом перепечатанные ею нескончаемые описи могут помешать немцам прийти сюда и все забрать? Раньше она думала, что участвует в важном деле, теперь же ей все казалось бесполезным. Чем она может помочь? Анна думала об этом снова и снова. Обретут ли ее нынешние старания за печатной машинкой какой-то смысл? Увенчаются успехом? И с кем она этот успех разделит?

Важно было другое, думала Анна, важно было, что никто не встал на защиту Коррадо. Он был одним из них, он тоже участвовал в миссии. Каждый здесь выполнял свою часть работы, и все вместе они трудились ради общей цели – спасти музейные сокровища. Коррадо – хороший парень, он честно делал свое дело. Почему никто его не удержал, не поручил какую-нибудь другую работу, чтобы ему не пришлось бежать вот так, глубокой ночью? Она уже потеряла Марселя и Кики, а теперь боялась, что Коррадо тоже исчезнет без следа. «От меня в этой жизни хоть что-нибудь зависит или нет?» – мучилась Анна.

Вечером третьего дня она сидела над тарелкой с разогретым кассуле[54], которое приготовили женщины из местной деревни, нанятые для работы на кухне аббатства. В трапезной тишину нарушал только стук столовых приборов; даже неугомонная Фредерика, у которой вечно находились вопросы ко взрослым, ела молча. В воздухе витал аромат мяса и лука. Скрипнула дверь, вошел муж Люси, Андре, отодвинул свободный стул рядом с ней и уселся.

– Хорошие новости, – объявил он, и все подняли глаза от тарелок. – Последние грузовики с экспонатами покинули Шамбор очень вовремя. Немцы уже совсем рядом с замком. Я только что слышал, что наши войска взорвали мосты через Луару, чтобы замедлить их наступление. Если все будет хорошо, грузовики доберутся до нас сегодня к вечеру.

Люси со вздохом откинулась на спинку стула.

– Жак все-таки настоящий герой, – сказала она, имея в виду директора Лувра. – Какое облегчение, что он наконец-то к нам присоединится.

Но Андре покачал головой:

– Месье Жожар не приедет. Он останется в Шамборе.

Люси выпрямилась на стуле:

– Что значит – не приедет?

Кураторы взволнованно зашептались.

– Но это же безумие! – воскликнул кто-то.

– Немцы хотят заполучить всю луврскую коллекцию, – снова заговорил Андре. – Прежде всего «Джоконду». Месье Жожар собирается встретить оккупантов в Шамборе и препятствовать их планам как можно дольше.

Анна сразу представила себе директора Лувра – как он сидит один в пустом огромном замке и ждет немцев, которые с каждым часом все ближе. «Мону Лизу» они, разумеется, не найдут. Но что им помешает убить месье Жожара на месте?

– Жак… – прошептала Люси. – Храбрый безумец…

И в ту же секунду Анна не выдержала. Эта война уже забрала у нее слишком много: сначала Марселя и Кики, потом Коррадо. Война забирает самое дорогое не только у нее – у всех. Теперь война хочет отнять музейную коллекцию, которую они спасают ценой невероятных усилий. Анна вскочила, с грохотом отодвинув стул:

– Мы должны что-нибудь сделать! – Ее слова упали в тишину, воцарившуюся в трапезной. – Надо остановить… всё это! Они отбирают у нас всё – родных и друзей, наш город, произведения искусства, которые им не принадлежат! Мы ничего не отдадим! Надо как-то бороться!

– Анна… – проговорила Люси, коснувшись ее руки.

– Дайте ей договорить, – подал голос Пьер.

– Мы же можем что-то сделать! – выпалила Анна. – Нельзя просто… прятаться!

– Согласна, – сказала Антуанетта. – Мне хочется плюнуть немцам в лицо и увидеть, как они убираются вон из Франции, не меньше, чем тебе, chérie. Но в данный момент лучшее, что мы можем сделать, – это защищать музейную коллекцию.

– Антуанетта права, – кивнул Андре. – Сейчас нам нужно сосредоточиться на задаче как можно надежнее спрятать коллекцию в свободной зоне. Франция ведет переговоры о перемирии, но Великобритания остается нашим союзником, так что будем надеяться, что британцы одолеют немцев, пока те не продвинулись дальше на юг.

Анна опустилась на стул, чувствуя неодолимое отчаяние. Пьер, поднявшись со своего места, достал из кармана старинную луковку часов на цепочке.

– Время вечерних новостей, – сказал он и, подойдя к радио, принялся крутить ручку настройки.

Приемник затрещал, зашелестел, и донесся скрипучий от помех голос диктора, который, однако, не сумел поднять Анне настроение. Диктор сообщил, что германские войска оккупировали весь Париж. Девушка представила себе, как Кики кривляется на сцене кабаре, развлекая мужчин в немецкой военной форме. Вспомнились слова матери о том, что немцы всегда были хорошими клиентами. Интересно, Кики до сих пор так думает? Если, конечно, она еще жива… Анна, поставив локти на стол, обхватила голову руками.

– Тихо! – оживился один из охранников. – Слушайте!

Новости закончились, из динамиков зазвучал другой голос, уверенный и властный. Анна подняла глаза. По радио с обращением выступал генерал де Голль. Несколько минут все затаив дыхание слушали речь генерала о том, что война не закончена, что французы не могут сдаться, хотя Анна боялась, что их правительство собирается сделать именно это.

– Каждый поступок каждого человека может стать актом сопротивления! – лился из радиоприемника искаженный расстоянием голос.

– Ему легко говорить из надежного убежища в Лондоне, – проворчал Пьер, и кое-кто из старых охранников одобрительно закивал.

– …что бы ни случилось, – прорвались сквозь треск помех последние слова де Голля, – пламя французского Сопротивления не должно угаснуть – и не угаснет!

Анна вскинула голову:

– Именно об этом я и говорила!

* * *

Быстрые шаги Люси и Андре раскатились под сводами церковного нефа.

– Телеграмма из Парижа! – Андре помахал узкой полоской бумаги.

Анна перестала печатать. Стих грохот пишущей машинки. Сердце сжалось.

– Что-то случилось? – Она почему-то сразу подумала о Кики, Марселе, Коррадо. Быть может, кто-то их нашел?

– Новости об итальянцах, – сказал Андре, переступив через пустой ящик, из которого кураторы достали запакованные экспонаты, чтобы проверить их состояние.

– Об итальянцах… – повторила Анна.

– Не о твоем итальянце, – покачала головой Люси.

Девушка на секунду закрыла глаза, отчаянно желая перенестись на несколько дней назад, когда они с Коррадо вместе сидели здесь у окна и болтали. Она уже не помнила, о чем они тогда говорили, и это даже не имело значения. В памяти были только его теплые ладони, касавшиеся ее щек.

– Об итальянском правительстве, – уточнил Андре. – После того как Италия вступила в войну, месье Жожар предупредил, что беда может случиться в любой момент. И вот она случилась. Итальянцы хотят вернуть свои