– То есть Агеева с тем Королём не стала встречаться?

– Какое – встречаться? Малейшей вольности не позволила. А уж он вокруг неё кругами ходил, обхаживал, цветами да безделушками задаривал, стихи, песни посвящал. Полгода убил. Не дала.

Андрей взглянул искоса:

– Пап, откуда ты всё это знаешь?

– Так мы ж тогда сразу в баньке поспорили, выгорит или нет. Авдей тогда на жену поставил, думая, что проиграет, но хорошо поднялся. Митя на себя втрое больше выставил.

– И ты ставку ставил?

– Конечно. На Митю. Думал, не родилась на свете бабёнка, которая сможет такому гулёному отказать.

– Интересно, а сама Агеева знает, какие на неё ставки ставились?

– Андрюша, зачем маленькой женщине те заморочки? Живёт она, о муже, о сыне заботится – вот в чём её счастье. Тем более что Авдей после того пари разводиться с женой и не думает.

– А если бы спор по-другому вышел? – спросил Андрей.

– Авдей бы ставку свою проиграл.

– Да я не о том.

– А о чём?

– Если б жена ему изменила?

– Тогда бы, сынок, – отец положил тяжёлую руку на колено Андрея, – мы бы с тобой здесь не сидели и не разговаривали.

– И много людей о том пари знало?

– Только мы трое. Я у них наподобие секунданта был. Лишние уши тут ни к чему, сам понимаешь.

– И давно у вас спор тот вышел?

Отец призадумался:

– Лет шесть-семь прошло, а может, и все восемь. Точнее не вспомню.

– Ну, – протянул Андрей. – Папа, я же спросил, как сейчас Агеевы ладят.

– И кто из нас следователь? Я ему такие тайны открыл, знай только выводы делай.

– Ладно, пойду. Интересная у вас жизнь, папа.

– Так интересной, сынок, жизнь мы делаем сами. – Отец кивнул на прощание.

Андрей вышел из ресторана с тягостным чувством, что случалось после их каждой встречи с тех пор, как похоронили маму. Они с отчимом и до этого близки не были, хотя, надо отдать ему должное, тот всегда баловал пасынка, не поминая родство. И без вопросов взялся следить за счётом Андрея, унаследованным после смерти матери, но их общение стало сухим, как выписка операций по вкладу, которую они чаще всего обсуждали.

Когда отец рассказал о себе, Андрею подумалось, что Алёна права и надо наладить общение. Потом отец рассказал о пари, и Андрей пытался разобраться в том, что ему больше противно – что Олег выбирал жену словно лошадь породистую, на которую позже поспорил, или то, что отец в том пари участвовал.

Неяркий свет в их окнах горел, но Алёна в прихожую не вышла. Андрей заглянул в спальню, жена склонилась над ноутбуком в наушниках. Андрей включил свет. Алёна, вскочив от неожиданности, выдернула провод наушников из разъёма компьютера. По спальне полилось развесёлое: «Рыбка моя, я твой глазик».

Андрей присмотрелся к мультяшным героям:

– Нравится?

– А то! Это же классика. Не всем же оперу слушать. – Алёна, не сводя взгляда с экрана, воткнула штекер в отверстие, музыка смолкла, и перед тем, как надеть наушники, спросила: – Есть будешь?

Андрей покачал головой:

– Алён, а что, если нам по святым местам прокатиться?

Жена сдвинула ухо наушника и удивлённо взглянула:

– Ты чего?

– А что? Мы с тобой нигде не бывали, а ведь многим помогает, у кого нет детей.

– Съездим, Андрюш, обязательно. – Алёна кивнула, но её жест не походил на согласие, и вернула наушник. – Только сначала в Швейцарию. Что слышно с поездкой?

– Ничего. У меня главная подозреваемая пропала.

– Агеева? – Жена нахмурила лоб. Андрей вздохнул:

– Агеева на месте. Старушка, будь она неладна. Иванова. Точнее, она не Иванова.

– Как не Иванова? – Алёна вновь смотрела на экран. – А кто?

– Вот это теперь мне предстоит выяснить. А если не выясню, отпуск мне светит не скоро. И это ещё в лучшем случае.

– Я одного не пойму, твоя потерпевшая что, настолько важная шишка? Как там её?

– Знаешь, у меня ощущение, что Пыжикова здесь вообще ни при чём.

– Да? А кто тогда?

– Агеева. – Андрей снова вздохнул.

По лицу жены скользнула гримаса:

– И что, из-за этой мадам мы не можем поехать? Вот повезло нам!

– Да уж. – Андрей усмехнулся. – Но согласись, Пыжиковой повезло ещё меньше, и Агеевой доста…

– Не произноси больше при мне это имя, – резко оборвала Алёна.

– Которое?

Третий день Диана сидела дома одна и изучала пейзаж за окном. Помощница по хозяйству, пользуясь случаем, отпросилась в недельный отпуск, остальное делал Олег. Даже ходил по магазинам. А Диана не могла разобрать – он ли её подставил. Почему-то казалось – не он. Нет, она, конечно, была уверена, что злоключение это – его рук дело, когда он вынудил её подписать отказ от сына. Но потом из тюрьмы всё-таки вызволил, а теперь и ведёт себя как образцовый супруг, не иначе. И про подставу он не обмолвился ни половиной словечка. Про подставу Дима первым заговорил.

Диана достала затёртый клочок бумаги, который раз пытаясь разобрать, что там написано – «Дим» или «Дин»? А если Олег притворяется? Просто потому, что почуял, что может попасться? Это было бы счастьем. Поймав свою мысль, что подменяет факты желаемым, Диана задумалась, почему никогда не любила мужа. Андрей угадал, когда она пошла за Олега замуж, завистниц хватало. Чего же ей тогда недостало? Что просчитала до свадьбы, что он её проверял? Но это всецело мамина заслуга. Она зачем подыграла? Так замуж хотелось? Диана не помнила.

Зато помнила, как закатила Олегу скандал, когда он соизволил признаться, что автомобиль, на котором он приехал впервые за ней на работу, – его. Как он растерялся, когда она выскочила из салона его дорогого авто под ливень. Как рядом поехал, уговаривая её вернуться в машину, мол, опасно в грозу на открытом пространстве. Но она по его лицу поняла, что его тревожит не то, что Диана промокнет, а то, что, намокнув, испортит роскошную кожу сиденья. И ей стало тогда смешно до того, что пришлось подставить лицо дождю, потому что у неё и слезинки не выкатилось бы. Мужчины с ума сходят по машинам. А Диане было плевать и на «Лексусы», и на «Инфинити»… да хоть на гибрид «Роллс-Ройса» с «Майбахом»! Куда интереснее следить за хозяином жизни, уверенным, что просчитал твои мысли, и самой лишь делать вид, оставляя его в заблуждении.

С другой стороны, не выйди она тогда за Олега, не познакомилась бы с Дмитрием. Диана аккуратно сложила записку. Любит ли он её? Она до сих пор не знала. Знала только, что сама никогда не любила, о чём догадалась, едва его только увидела. То было смутной надеждой на счастье, если рискнуть ей довериться. Счастье, да… Была ли она с ним счастлива? Диана улыбнулась было, но улыбка тут же исчезла.