– Эй, что случилось?

– Он потерял Долли, – сказал Генри, на что Дил сложил руки рупором и изверг поток ругательств.

– Что? – сразу не поняла я.

– На утренней прогулке, – пояснил Генри, – Долли убежала и не вернулась.

– Боже, я звал, постоянно звал ее, – простонал Дил, снова заметавшись по коридору. – Но она не пришла.

– Черт, – вырвалось у меня, и я тут же пожалела об этом.

Вытаращив полные страха глаза, Дил вцепился в свои волосы и запричитал:

– Прости, Генри, мне очень, очень жаль. Я не понимаю, что случилось. Она всегда возвращалась, когда я ее звал.

– Да, она знает, когда ее зовут, – согласился Генри, но его согласие прозвучало зловеще.

– Мы найдем ее, – решительно заявила я. – Мы поедем ее искать. Наверное, она просто заблудилась, погналась за кроликом или еще за кем-нибудь.

Я посмотрела на Генри, он мрачно уставился в пол.

– Я уверена, с ней все хорошо, – настаивала я. – Она умная старушка.

– Да, точно, – лепетал Дил. – Черт. Я просто кретин. Я уеду. Я на поезде вернусь в Лондон.

– Заткнись, – рявкнула я. – Иди выпей кофе. Или виски. Мы с Генри сейчас поедем ее искать. Его голос она лучше знает, я уверена, она найдется.

Генри молчал.

– Так ведь, Генри?

– Да, – отозвался он.

– Расскажи нам, где вы ходили?

– О боже, – опять запричитал Дил. – Далеко, за несколько миль отсюда. Где-то у Порткарно, на прибрежной тропинке.

– Вот ведь дерьмо, – пробормотал Генри себе под нос.

– Извини, мне жаль, – бросился к нему Дил. – Мне очень, очень жаль, Генри. Я идиот, я просто должен исчезнуть.

– Что все это значит, черт вас возьми?

На верхней площадке лестницы, покачиваясь, стоял Лохлан.

Одной рукой он крепко держался за перила, на нем все еще была вчерашняя мятая одежда.

– Долли убежала, – сказал Генри. – Мы едем ее искать.

– Тупая скотина. Я всегда говорил Кристиане, что она порченая. Бесполезная для охоты псина.

– Пошли, – резко бросил мне Генри и вышел через парадную дверь, прежде чем я успела ему что-нибудь ответить.

– Дил, – сказала я, сжимая его костлявое плечо. – Оставайся здесь. Все будет хорошо. Я обещаю.

Мы проехали часть пути, двигаясь на самой низкой скорости, звали Долли из открытых окон, вглядываясь в придорожные кусты. Добравшись до следующей бухты, мы припарковали машину и пошли по пешеходной дорожке вдоль побережья. С моря дул сильный ветер, разнося и заглушая наши крики. От утесника, ковром устилавшего землю, исходил запах кокоса. Каждый раз, когда я выкрикивала кличку собаки, я ожидала, что ее голова появится из зарослей золотарника, и она бросится к нам, высунув язык, и ее уши будут радостно хлопать на бегу. Генри шел впереди меня, пробираясь все дальше и дальше, ничего мне не сообщая. Когда мы тронулись в путь, солнце грело мне спину, пробиваясь сквозь облака, теперь оно забежало вперед нас, спеша на запад. Проходя мимо пляжного кафе, я с тоской посмотрела на посетителей, наслаждающихся чаем со сливками. Физические последствия бессонницы, которые отступили во время первоначальной паники, снова завладели моим телом. Если это была та тропа, по которой Дил шел этим утром, то куда могла исчезнуть бедная псина, если только не сорвалась с высокого утеса в пену обрушивающихся на берег волн?

– Долли! – кричали мы, пока окончательно не охрипли.

Как мы ни вглядывались в окрестности, никакого движения не наблюдалось. А мы все бродили и чего-то ждали, возможно, что скалы сами заговорят с нами.

Наконец Генри направился в старую приморскую таверну, и я с благодарностью поспешила за ним.

– Иди садись, – кивнул он на свободный столик, направляясь к бару.

Через несколько минут Генри вернулся с пинтой крепкого пива и поставил ее передо мной.

– Вот, пей, – сказал он, явно не собираясь оставаться со мной. – Тебе станет лучше. Я заплачу, когда вернусь. В этой суматохе забыл взять бумажник.

– А ты куда?

– Я вернусь по этой же дороге, еще поищу, а потом приеду за тобой на машине. Дай мне ключи.

Я отдала ключи.

– Генри, все будет хорошо. Ты вернешься, и она будет сидеть на пассажирском сиденье, я это чувствую.

Он кивнул.

– Я попросил барменшу, чтобы она поинтересовалась у местных, и скажу владельцам того кафе, мимо которого мы проходили, чтобы они тоже поспрашивали.

Генри ушел. Я приложилась к густому темному пиву. Напиток был очень горьким, но живительным, под его воздействием я почувствовала, что мои мышцы расслабились. Пока Генри не было, любезная барменша успела налить мне еще две пинты. Он был один.

– Поехали, – буркнул он.

В машине его молчание стало настолько гнетущим, что я даже не решалась смотреть ему в лицо.

– Я все же думаю, что она объявится, – решилась сказать я без особой уверенности. – Однажды старый кот Фионы пропадал где-то целую неделю.

Генри ничего не ответил, продолжая смотреть строго перед собой, стиснув зубы.

– Я знаю, ты расстроен, но не злись, пожалуйста, на Дила, ладно? Он сейчас в трудном положении. Несмотря на всю эту внешнюю браваду, на самом деле он невероятно ранимый. Ему гордость не позволяет признаться, что он просрал все сроки, и это выглядит так, как будто…

Неожиданно Генри с силой ударил ладонью по рулю.

– Да что за херня! – заорал он.

– Что? – спросила я, содрогаясь от шока.

– Какие сроки? Чушь собачья. Ему пора повзрослеть.

– Я не совсем…

– Ой, просто заткнись на хер, будь добра.

– Не говори со мной в таком тоне, – выдавила я сквозь подкативший к горлу ком.

Некоторое время мы молчали, затем Генри сказал:

– В этом году я похоронил свою сестру, Джони.

Я открыто посмотрела на него впервые с тех пор, как мы сели в машину. Костяшки его пальцев, сжимавших руль, побелели, в прекрасных зеленых глазах стояли слезы.

– Я понимаю, Генри. Я все понимаю.

– А Долли, – начал было он и осекся, а прочистив горло продолжил: – Она у нас с тех пор, как я еще учился в школе.

Наконец я набралась смелости и положила руку ему на колено.

В течение следующих нескольких дней Дил все больше и больше отстранялся от нас. Я не видела, чтобы он когда-нибудь ел. Особенно тяжело было по вечерам. Ему была ненавистна мысль о том, что Долли снова окажется одна в полной темноте, потерянная и испуганная, блуждающая по зарослям золотарника. Когда мы с Генри вернулись в пустой машине, Дил поджидал нас у входной двери с потухшим окурком в руке. Мы не смогли остановить его, когда он рванул через сад к заливу, отказавшись прекратить поиски. С тех пор каждое утро он надолго пропадал из