позволите мне взглянуть? – вежливо поинтересовалась я, догадываясь, что у нее вывих. – Возможно, я смогу вам помочь.

Она подняла голову и уставилась на меня тяжелым взглядом.

- Вы? Сможете мне помочь? Чем?

- По крайней мере, я могу попробовать, - я подошла к ней и присела на корточки. – Снимите чулок.

Вывихи для меня были делом привычным. Господи, сколько я их заработала за свою спортивную карьеру…

- Снять чулок?! – возмутилась незнакомка. – Ты что такое говоришь, девчонка?!

- Сквозь него трудно что-то рассмотреть, - терпеливо ответила я. – А я ведь действительно могу помочь.

В дверях показался Никита Мартынович, но увидев мой предупреждающий взгляд, шагнул назад.

Женщина спустила чулок, что-то ворча себе под нос, и я ощупала ее ногу. Боковой вывих.

Пришлось положить ее конечность на второй стул, чтобы все исправить.

- Сейчас будет немного больно, - предупредила я. После чего отвела пятку в осевом направлении от большеберцовой кости, затем повернула стопу вовнутрь и резко выпрямила ногу.

- А-а-а! Ой-ё-ёй! – закричала она. – Убери руки!

А потом я почувствовала острую боль между лопаток. Что?! Эта старая карга ударила меня зонтом?! Ну, вот почему люди такие? Они что, думают, что бессмертные? От боли меня всегда переклинивало, и близкие друзья знали об этом.

Я выпрямилась, выхватила зонтик из рук женщины и стукнула ее в ответ по плечу. Пусть не так сильно, как она меня, но довольно чувствительно.

Ненормальная старуха замерла, вытаращив на меня свои черные глазищи. Ее ноздри раздувались, губы превратились в тонкую линию.

- Ах ты дрянь… - процедила она, ставя больную ногу на пол и медленно поднимаясь. – Гадкая девчонка…

Я тоже наблюдала за ней прищуренным взглядом, уперев руки в бока. Вот же, старая грымза! Никак не успокоится!

- Я принес вам вино с лекарством. Оно облегчит боль, - в зал вошел Никита Мартынович с подносом, на котором стоял бокал. – Выпейте, госпожа Эристави.

Госпожа Эристави?! Я похолодела. Это родственница Давида?! О-о-о, чёрт…

Тем временем она опустила взгляд на свою ногу и удивленно нахмурилась. Видимо, почувствовала облегчение.

- Нога еще будет болеть, - холодно сказала я. – Нужно наложить тугую повязку и прикладывать холодное.

Женщина протянула руку, взяла вино с подноса, выпила его, а потом вдруг громко рассмеялась. Она хохотала до слез, да так заразительно, что мы с аптекарем тоже не удержались и начали смеяться.

- Давно со мной не случалось подобного… - она вытерла слезы платочком и обратилась к Никите Мартыновичу: – Это ваша родственница?

- Я родственница парикмахера Волкова, - ответила я вместо старика. – Елена Федоровна Волкова.

- Что ж, Елена Федоровна… Благодарю вас за то, что поправили мне ногу, - женщина окинула меня изучающим взглядом. – Только из-за этого и из-за того, что вы рассмешили меня своей непосредственностью, я прощаю вас. Но могу вас заверить, за такое поведение можно получить суровое наказание.

- Прошу прощения, - сказала я, думая о том, что прежде чем лупить всех подряд, нужно хотя бы интересоваться, кто они. А то я уже до княжеского рода добралась. – Позвольте, я наложу вам повязку и проведу до экипажа?

- Только зонт верни для начала, - госпожа Эристави кивнула на свою вещь, которую я все еще держала в руке. – Это подарок моего внука.

Так это бабушка Давида… М-да… Только я могла влипнуть в такую историю. Ольга, нужно быть осторожней! Хватит идти на поводу своих эмоций!

Прибежавшая служанка с изумлением смотрела, как я накладывала на ногу старухи повязку.

- Экипаж ждет, госпожа!

- Подождет, - отмахнулась от нее госпожа Эристави. – Дай извозчику денег!

После того как все было сделано, я помогла ей дойти до кареты, поддерживая под локоть. Она забралась внутрь и вдруг ущипнула меня, высунув руку из окошка.

- Усмири свой характер, девчонка. Иначе тебе трудно в жизни придется.

Экипаж поехал прочь, а я еще долго смотрела ему вслед.

- Ты ходишь по лезвию, гадкая девчонка… - мой голос был так похож на голос госпожи Эристави, что я не удержалась и рассмеялась.

* * *

- Она как сквозь землю провалилась! – Мария Петровна выпила успокоительные капли и упала на софу. – Какая же дрянь! Мерзкая, мерзкая дрянь! Совести совсем нет!

- Ольга наверняка уже прочла завещание, в котором говорится, что мать оставила ей все свое приданое! А это земли! Много земель! Позвольте мне еще раз усомниться в здравом рассудке вашего покойного супруга! Он не воспользовался приданым своей первой жены, чтобы она могла передать его дочери! Безумец! - Николя сидел в кресле, закинув ногу на ногу. – Какая ушлая девица… Никогда бы не подумал, что она на такое способна…

- Пока еще не поздно, нужно вернуть ее! – женщина не могла больше лежать и села, обмахиваясь веером. – Николя, сынок, я на грани!

- Матушка, до ее совершеннолетия еще столько времени! Успокойтесь! – усмехнулся молодой человек. – Ольга не сможет скрываться столь долгое время! Это просто невозможно! Замуж ей не выйти без разрешения опекуна, делать она ничего не умеет! Если даже моя сестрица сдохнет в какой-то канаве, нам-то что? Посмотрите на это с другой стороны, матушка!

- С какой? – в глазах Марии Петровны загорелась надежда.

- Тогда нам и беспокоиться, будет не о чем! Других родственников нет! – Николя задумчиво посмотрел сквозь хрустальную рюмку, в которой рубиновым цветом играло вино. – Я нанял человека, который умеет искать беглецов. Он это делает очень умело. Как только мы узнаем, где она, заставим подписать завещание, в котором она все передает в ваши руки, и избавимся от нее!

- Да! И отдадим долги барону! – женщина с гордостью посмотрела на своего сына. – Дорогой, ты такой умный! Что бы я без тебя делала!

- Главное, чтобы барон не прознал о завещании ее покойной матери, - молодой человек нахмурился. – Тогда он женится на ней, чтобы прибрать к рукам все добро!

- Но кто скажет ему? – испуганно прошептала Мария Петровна. – О нем знаем только мы с тобой!

- Да… поэтому держите язык за зубами, матушка.

Глава 40

- Барышня! Барышня, проснитесь!

Я приоткрыла один глаз и сонно протянула:

- Тебе чего, Акулина?

- Там в парикмахерской грохот какой-то! – испуганно прошептала девушка. – Боязно