Мередит до отказа выжала педаль газа. Машина покачивалась,исхлестываемая диким ветром и мокрым снегом. На протяжении всей кошмарнойпоездки Бонни всхлипывала, судорожно хватаясь пальцами за переднее сиденье.

Резкое предупреждение Стефана удержало Мередит отстолкновения с деревом, повалившимся поперек дороги. Они стали выбираться измашины, пока ветер безжалостно их терзал.

— Оно слишком большое! Здесь не проехать! Придется идтипешком! — прокричал Стефан.

«Конечно, это дерево слишком большое, чтобы его объехать», —подумала Бонни, пошатываясь в окружении могучих ветвей.

Это был старинный дуб. Когда же Бонни, наконец, обошладерево и устремилась вперед, ледяной ветер и мокрый снег выбили все мысли из ееголовы.

Считанные минуты спустя ноги Бонни уже онемели, а дорогаказалась бесконечной. Они бы могли попытаться бежать, но ветер им этого непозволял. Трое путников почти ничего перед собой не видели, если бы не Стефан,они наверняка свалились бы с речного берега. Бонни уже начала пошатываться.

Она была готова упасть на землю, когда откуда-то спередидонесся отчаянный крик Стефана.

Рука Мередит еще плотнее обхватила Бонни, и они опятьперешли на неуверенный бег. Однако стоило подругам только приблизиться к мосту,как явившееся им зрелище заставило их резко остановиться.

— О боже… Елена! — заверещала Бонни.

Плетеный мост являл собой невразумительную массу отдельныхдосок и бревен. Поручень на одной его стороне начисто пропал, и обшивка тоже невыдержала напора, словно отодранная гигантской рукой. Внизу темные воды бурлилинад тошнотворной грудой обломков. И к этим обломкам примыкала полностью скрытаяпод водой машина Мэтта. Мередит тоже орала, но она орала на Стефана:

— Нет! Ты не можешь туда броситься!

Однако Стефан даже не обернулся. Он нырнул туда прямо свысокого берега, и воды сомкнулись над его головой.

Все воспоминания Бонни о следующем часе оказались милостивозамутненными. Она припоминала, как они с Мередит все ожидали Стефана, покашторм бесконечно бушевал и бушевал. Припоминала, как ее внимание почтиотключилось к тому времени, когда сгорбленная фигура заковыляла из воды.Припоминала, что не испытывала никаких эмоций, кроме страшного, бесконечного,всеобъемлющего горя, когда она увидела обмякшую фигуру, которую Стефан положилна дорогу.

И Бонни помнила лицо Стефана.

Она помнила, как он выглядел, пока они пытались хоть как-топомочь Елене. Однако реально перед ними лежала вовсе не Елена, а восковая куклас чертами лица Елены. Эта кукла совершенно точно никогда не была жива, и онаопределенно не была жива теперь. Бонни подумала, что просто глупо так еетискать, пытаясь заставить воду выйти из ее легких, — и все тому подобное.Восковые куклы не дышат.

Бонни помнила лицо Стефана, когда он, наконец, сдался. КогдаМередит боролась с ним и кричала что-то о целом часе без воздуха, о необратимомпоражении мозга. Слова тупо отфильтровывались в голове у Бонни, однако ихзначение полностью пропадало. Девочка просто думала, как это странно, что, покаСтефан и Мередит кричат друг на друга, они оба плачут.

А потом Стефан перестал плакать. Он просто сидел, сжимая вруках куклу-Елену. Мередит еще немного покричала, но Стефан явно ее не слушал.Он просто сидел. И Бонни никогда бы не смогла забыть его лица.

А затем что-то вдруг вспыхнуло в Бонни, возвращая ее кжизни, пробуждая в ней чувствительность к страху. Она отчаянно вцепилась вМередит и стала лихорадочно озираться в поисках источника этого страха. Что-тоскверное… что-то ужасное надвигалось. Оно уже было почти здесь.

Стефан, похоже, тоже это ощутил. Он вдруг напрягся, замер,как волк, почуявший запах.

— Что это? — прокричала Мередит. — Что с тобой такое?

— Вы должны идти! — Стефан поднялся, по-прежнему держа наруках обмякшее тело Елены. — Должны отсюда выбраться!

— Что ты имеешь в виду? Мы не можем тебя оставить…

— Нет, можете! Убирайтесь отсюда! Бонни, уведи ее!

Никто и никогда еще не просил Бонни позаботиться о ком-тодругом. Люди всегда заботились о ней. Но теперь она схватила Мередит за руку ипотянула. Стефан был прав. Они уже ничего не могли сделать для Елены, аоставаться здесь было опасно.

— Стефан! — кричала Мередит, пока Бонни изо всех сил тянулаее прочь.

— Я положу ее под деревьями! Под ивами, не под дубами! —крикнул он им вослед.

«Зачем он об этом сказал?» — задумалась Бонни.

Эта мысль некоторое время оставалась в какой-то глубиннойчасти ее разума, еще не захваченной страхом перед неистовой бурей.

Ответ был прост, и разум охотно предоставил его Бонни.Потому что позднее Стефан не собирался ни о чем им рассказывать.

Давным-давно, где-то в лабиринте темных улочек на окраинеФлоренции, голодный, напуганный и измученный, Стефан дал себе клятву. Вернее,несколько клятв, касавшихся использования Сил, которые он ощущал в себе, атакже обращения со слабыми, неловкими человеческими существами, роившимисявокруг него.

Теперь он собирался все эти клятвы нарушить. Поцеловавхолодный лоб Елены, он положил ее под иву. Как-нибудь потом он вернется сюда,чтобы присоединиться к ней. Если сможет.

Как Стефан и предполагал, поток Силы прошел над Бонни иМередит и последовал за ним, но теперь этот поток снова отдалился, и юношаотступил, ожидая.

Однако он не позволит этому ожиданию затянуться.

Не обремененный ношей, Стефан перешел на длинные прыжки попустой дороге. Мокрый снег и ледяной ветер не слишком сильно ему досаждали.Теперь его охватил охотничий порыв.

Стефан обратил все свои мысли на обнаружение добычи, которойему хотелось. Теперь — никаких мыслей о Елене. Возможно, он подумает о нейпотом, когда все закончится.

Тайлер и его дружки по-прежнему находились в ангаре. Онипонятия не имели, что на них надвигается, когда окно вдруг разлетелось насверкающие осколки, и шторм ворвался внутрь.

Хватая Тайлера за шею и погружая в него свои клыки, Стефантвердо намерен был убивать. Прежде «не убивать» было одним из его правил, нотеперь он страстно хотел его нарушить.