— Мне запрещено приближаться к главе Дома Анкарион. Если его люди считают, что требуется моя помощь, пусть обращаются с официальной просьбой к наследнику Дома Декстарион, — ответила руководителю Центра.

Тот округлил глаза от моего холодного ответа и растерялся. Но тут высшему придали вертикальное положение, и он даже смог стоять самостоятельно. Выглядел, правда, смертельно бледным и измученным, словно его в блендере взболтали.

— Видите, уже все хорошо. Ничья помощь не требуется, — преувеличенно бодро и громко заявила я. И уже тише для Томаса добавила: — Объявляйте танцы, не акцентируйте внимание на досадном инциденте.

Тот бросил взгляд на листы с остатком своей речи и со вздохом махнул команде звукооператоров, чтобы включили музыку.

Марианцы покинули праздник, и постепенно разговоры возобновились. Теперь уже высший стал темой обсуждения номер один. Ко мне даже подходили, спрашивали, не знаю ли я, что с ним было. Все же марианцы высшая раса, и видеть их слабыми мы не привыкли. В ответ пожимала плечами, говоря, что не в курсе хронических болезней главы Дома Анкарион.

Меня только после их ухода накрыло. Шок от нападения проходил, и задрожали руки. Я крепче стискивала Рами, прижимая к груди. Не знала, что она умеет такое. Марианцы, похоже, тоже с подобным столкнулись впервые. Глава Дома, покидая зал, бросил на меня полный ненависти взгляд, но было заметно, что он в смятении. Вряд ли бы так нагло распускал руки, зная, что получит в ответ. Я позвала Рами инстинктивно, но если бы не ее помощь, все могло бы закончиться плачевно. Я вывела высшего из себя, чуть сильнее нажал бы — и свернул бы мне шею, как цыпленку. И никто бы ничего не видел.

Я лихорадочно думала, чем мне грозит случившееся. Нападение на главу другого Дома, его прилюдное унижение — это не шутка. Все равно что на приеме избить Президента дружеской страны — чревато политическим скандалом. А крупные Дома марианцев владеют не только планетами, но и целыми звездными системами. Совсем другие масштабы.

Но он сам подошел ко мне, а я лишь защищалась, отталкивая. Все остальное сделала Рами. Пусть попробуют ее призвать к ответу. Марианцы же над каждой трясутся и считают достоянием расы. Только я думала, что у Рамиолинисий политика невмешательства. Иначе не могли бы высшие Нейлани к общению с ними через боль принуждать. Или там свой интерес?

Все равно чувствовала — поступок Рами… Это что-то невероятное! Она особенная. Еще тогда защитила от боли, не дав Даркану через меня задавать вопросы. Не свойственный другим Рамиолинисиям поступок!

Но это не отменяет того, что я нажила себе серьезного врага. Такое глава Дома с рук не спустит! И пусть как таковой моей вины нет, обвинят меня. Хотя веди я себя с ним иначе, все равно бы закончилось скандалом. Он ко мне подошел не спасибо сказать, а свое самолюбие потешить. Руки бы все равно распустил, и итог был бы тот же.

А-а-а!!! Ненавижу марианцев! И инцидент случился именно тогда, когда я должна к ним вернуться. Что может быть хуже?

— Элайна, вот ты где! Мы должны поговорить как взрослые люди.

Стоящий передо мной Кайл был настроен решительно. Вот только красные пятна на лице и блестящие глаза выдавали, что перед беседой он опрокинул в себя несколько бокалов. Он обычно практически не пьет спиртного, максимум немного вина, так как стоит выпить лишнего — и кожа становится пятнистой. Вот такая особенность организма.

— Мы уже достаточно сказали друг другу.

— Не ожидал, что ты придешь сюда. Ты же так не любишь шумихи вокруг себя. Тебя уже чествовали? Опять ты всех спасла.

— Кайл, ты пьян, — озвучила я очевидное. Никогда не слышала в его голосе таких злых ноток.

— Я же из кожи лез, чтобы тебе соответствовать! А я и сам блестящий ученый.

Да, это так. С начала нашего знакомства восхищалась его умом, дерзостью, желанием совершить в науке нечто значимое.

— Я знаю. К чему этот разговор?

— Но в сравнении с Нейлани мои достижения — ничто. Недотягиваю! — Кайл помахал вытянутой рукой у себя над головой. — А что ты представляешь собой без этой книги? Посредственный хирург. Тебя и на Рай взяли лишь потому, что я попросил за свою любимую девушку.

— Не понимаю, тебя самолюбие заело? — изумилась я.

— Мне надоело! Только и слышно — Нейлани сделала это, Нейлани сделала то, а едва в моей работе появился серьезный прорыв, который может увековечить мое имя в истории, как ты решила все бросить. Кстати, ты уже сказала всем, что бросаешь их?

На нас уже стали оглядываться, и терпеть дальше его бред я не стала, шагнув ближе и процедив:

— Заткнись! Слышишь, заткнись и убирайся отсюда! Дай мне провести этот вечер спокойно. Иначе твое имя в истории увековечится как имя неудачника, из-за которого Нейлани перестала помогать землянам и вернулась на Мариан. Запомнишься всем куском дерьма, который разбил мне сердце и из-за которого я все бросила и улетела. Хочешь?

Как бы ни был Кайл пьян, но чувство самосохранения у него осталось. Он стоял пошатываясь и с ненавистью глядя на меня.

— Пошел вон! — заключила я. Развернувшись, пошла за шампанским, чтобы запить горечь от его откровений. Как бы там ни было, а я собиралась хорошо повеселиться всем назло. Еще неизвестно, что ждет теперь впереди.

Кайла я больше не видела. Как и Оливии на празднике. Поговорила с Томасом Роффердсоном насчет прибытия Даркана. Обрадовала, что с его помощью вылечу оставшихся больных. Судя по тому, как он крутил в руках свои листки, завтра их же опять зачитает. Новые готовить нет времени.

Остаток вечера прошел спокойно. С уходом марианцев все расслабились и начали действительно праздновать. Я даже речь сказала, как горжусь тем, что работаю с такими профессионалами и замечательными людьми. Мне кажется, только Вейд заподозрил, что эта речь прощальная. Слишком внимательным и напряженным был его взгляд.

Он ко мне потом подходил, но я упорно избегала серьезного разговора. Хорошо, что меня перехватили пациенты, желающие выразить лично благодарность. И я принимала, улыбалась, шутила. Может, Кайл прав, и я обычный хирург, каких тысячи. Правда, я никогда не хватала звезд с неба, желала просто помогать людям. И делала это хорошо. Жизнь мне просто дала шанс делать это еще лучше. И расплачиваюсь я своей энергией, жизненными силами, так что благодарности заслуженные.

Ай, пусть катится к черту! Я думала, что он любил меня, а выходит, он любил мое восхищение им, только и всего. Обидно, больно это осознавать через столько времени, но я переживу. Теперь я могу спокойно его отпустить. Пусть купается в лучах восхищения Оливии. Вот в чем он действительно нуждается. Не в ней. В восхищении! И собой он тогда пожертвовал эффектно, как герой. Даже не сделав попытки с нами спастись.

«Так, стоп!» — одернула себя. Не стоит об этом. Я вернула ему долг и ни о чем не жалею.

* * *

Над озером поднимался туман. Вокруг тишина, ни шелеста листвы, ни ветерка. Природа замерла или словно прощалась, печалясь, что я больше никогда сюда не приду. Пусть это мои фантазии, но хотелось так думать. Здесь я обретала душевный покой и равновесие, и сейчас всеми фибрами души впитывала их.