Я растянулась в гостиной на диване. Иногдажизнь моей семьи напоминает плохо написанную пьесу абсурда. Маня на полномсерьезе считает, что, разобравшись со своими бандитскими делами, Бекас обязанписать упражнения по правописанию гласных после шипящих.

На следующее утро меня разбудил мобильный.Приятный густой мужской голос осведомился:

– Ну, Дашенька, как продвигаетсярасследование?

– Кто это? – изумилась я.

Мужчина вздохнул:

– Вы жестоки, могли хоть изобразить, чтопомните меня, а ведь вчера кольцо вам помогло.

– Простите, Иван Михайлович, –искренне раскаялась я.

– Если сейчас на минутку подъеду, незатрудню?

– Нет, нет! – И я побежала переодеваться.

Спустя буквально десять минут во двор въехалавесьма непрезентабельная, грязноватая «копейка». За рулем сидел незнакомыйпарень, другой, сидевший рядом, вылез и распахнул заднюю дверцу.

Иван Михайлович ловко выбрался наружу. Белыебрюки, свежая рубашка-поло, абсолютно прямая спина и никакого намека на живот.Если не знать, сколько ему лет, подумаешь, что чуть за пятьдесят.

Откуда ни возьмись вылетели собаки ипогалопировали к приехавшим. Впереди, гордо отставив длинный тонкий хвост,несся пит.

– Какие красавцы, – восхитилсяКруглый, бросая быстрый взгляд на наш дом. – Идите сюда, мальчики.

Собаки только этого и ждали. Плотной группойони кинулись знакомиться. Пит поставил передние лапы прямо на бежевую рубашкугостя и попытался облизать лицо Круглого.

– Банди, – возмущенно крикнулаподошедшая Нина Андреевна, – фу, как не стыдно.

– Знакомьтесь, – проговорилая, – это моя свекровь.

Иван Михайлович церемонно поцеловал старухеруку, и мы пошли в гостиную. У окна с горой кассет в руках стояла Маня.

– Так это вы бьете Бекаса линейкой, когдаон не делает уроки? – улыбнулся Круглый.

Маня покраснела.

– Подумаешь, один раз всего и треснула,уже всем растрепал, болтун.

В нашем доме совершенно невозможно сделатьчто-то тайно. В гостиную тут же примчалась любопытная Римма Борисовна.

– Знакомьтесь, – опять завелая, – это моя свекровь. Мама третьего мужа.

Все выпили кофе, и Иван Михайлович спросил:

– Ну, Дашенька, теперь покажите счета,разберемся в проблеме. Как бухгалтер, люблю сначала познакомиться сдокументами.

Мы пошли в кабинет, закурили любимый «Голуаз»,посмотрели друг на друга… И тут вошел Кеша. Нет, в другой раз следует назначитьвстречу в «Макдоналдсе».

Снова последовала церемония представления, ивдруг Круглый спросил:

– Вы ведь адвокат? Хочу предложитьнебольшое, простое дело. Если справитесь, клиенты косяком пойдут.

У Кешки загорелись глаза. Иван Михайловичпродолжал:

– Сегодня в шесть вечера жду в ресторанеЦентрального дома литераторов, там и побеседуем.

После того как в кабинет по очереди заглянуливсе домашние – Ольга за срочно понадобившейся книгой, Маня в поисках писчейбумаги, Нина Андреевна с вопросом о наличии в доме валокордина и РиммаБорисовна, желавшая срочно найти шариковую ручку, – мы наконец остались вдвоем.

Иван Михайлович покачал головой:

– Большое у вас хозяйство.

Я махнула рукой.

– Давно бросила мысль побыть дома водиночестве. Всегда кто-нибудь прибежит и потребует внимания.

– Если с вами что-нибудь случится, –заметил Круглый, – всем будет плохо. А вы, Даша, лезете очертя голову втакое место, где на каждом углу капканы. Давайте поступим по-другому. Максдолгие годы являлся моим компаньоном, хорошим, аккуратным и, что особенноценно, честным напарником. С его арестом я много потерял и материально, и морально.Поэтому заинтересован в скорейшем освобождении Полянского. У меня естькое-какие друзья, сейчас нажмем на все кнопки, быстренько провернем судебныйпроцесс. Сведем дело к убийству по неосторожности, получит всего ничего, тут жевыведем на поселок, потом оформим условно-досрочное, и все – свободен!

Я затрясла головой:

– Значит, Макса осудят за убийство?

Круглый кивнул:

– Да, но зато он быстро выйдет. И потом,в наше время срок за плечами совсем не позор.

– Но он не убивал!

– А кто?

Я молчала.

– Не знаете, – констатировалКруглый, – только хуже ему делаете. Пока играетесь в частного детектива,мужик в камере сидит. Знаете, сколько люди суда ждут? По два-три года в Бутыркепарятся. Кстати, там в камерах по очереди спят, места нет.

– Попробую перевести Полянского вмаломерную, на пять человек, – пробормотала я.

– И сделаете глупость, – пояснилКруглый, – во-первых, там окажется не пять, а девять клиентов. Во-вторых,скорее всего двое или трое с туберкулезом или еще с какими болячками. Звучитпарадоксально, но в камере на сто двадцать человек сидеть лучше, если приятелейзавел. И потом, поймите, никому, кроме Макса, Вероника не мешала. У нее былилюбовники, Семен Воробьев, например, или Леня Кошкин, который яичный бизнесприбрал к рукам. Может, он двух зайцев убил – и от любовницы избавился, и делополучил.

Иван Михайлович вздохнул.

– Но Кошкин – мелкий, глуповатый жулик, ибизнес ему не возглавлять. Там уже давно другой человек управляется, мойставленник. Вернется Макс, опять у руля станет. Послушаетесь меня – через годПолянского освободим. Пустите на самотек, лет этак семь-восемь просидит.

Я молчала. Круглый – тоже. Наконец он стукнулладонью по столу:

– Хорошо, пойдем на компромисс. Даю двенедели, найдете убийцу – чудесно, не найдете – начинаю вытаскивать Полянскогосвоими способами.

– Неплохо бы у Макса спросить, что ондумает сам по этому поводу, – сказала я и, достав телефон, приняласьнабирать номер переданного в тюрьму сотового.

Но из трубки неслись гудки.

– Куда звоните? – осведомился Круглый.

– В камеру, Максу.

Иван Михайлович оглушительно захохотал:

– Мобильник протащили! Как это ухитрилисьна свидании передать? Только он небось днем звонок отключил, насколько знаю,ребята по ночам звонят, чтобы не застукали!