– Как-то ночью я набрался до чертиков, – сказалон, – и вдруг почувствовал себя ужасно одиноким. Не хотелось оставатьсяодному, поэтому я пополз искать кого-нибудь или что-нибудь – огней, движения,звуков. Я добрался до цыганского табора, это было как раз то, что надо.Свернулся под кибиткой, рассчитывая провести там ночь, а утро вечера мудренее.Но подслушал обрывки разговора в кибитке, которые заставили меня забратьсянаверх и пролезть в щель между досками пола. Я случайно выбрал ту самуюкибитку, и там сидели два сторожа. Иногда они говорили на своем языке, иногдапо-английски – младший хотел попрактиковаться. Я провел ночь в кибитке, а непод ней. Но узнал всю историю. Я даже нашел отверстие, сквозь которое виделгроб.

– Он у цыган?

– Да. Они охраняют его днем, когда он спит, и сторожатночью, когда Граф улетает.

– Так значит, он фальсифицировал свою смерть, –сказал я. – Одел тот скелет, который мы нашли, в свою одежду, и сампроткнул его колом.

– Да, тот разваливающийся скелет, который уже лежалтам.

– …И поэтому на нем не оказалось кольца.

– Да, и здесь он тоже был в безопасности. Любой, ктонашел бы останки, подумал бы, что кольцо взял убийца.

Меня пробрал холод.

– Шипучка, он ведь устроил все это уже после смертилуны, да?

– Да. На твои расчеты это не повлияет.

– Хорошо. Но вот чего я не понимаю: Граф убил Оуэна,потому что викарий убил Растова. Отражает ли это конкретные симпатии Графа? Илион просто намерен сдерживать викария и не давать распространиться насилию?

– Не знаю. Об этом ничего не говорили.

Я тихо зарычал.

– Сложная задача, – сказал я.

– Согласен. Теперь тебе известно все, что знаю я.

– Спасибо. Хочешь пойти со мной?

– Нет. Я и правда вышел из Игры. Удачи тебе.

– И тебе, Шипучка.

Я слышал, как он уползает прочь. После обеда прошелнебольшой дождик, который прекратился вскоре после захода солнца. Я вышел издома, чтобы посмотреть, взошла ли луна, и Бубон пошел со мной. Но ее все еще закрывалиоблака, и мы увидели только большое яркое пятно света на востоке. Дул холодныйветер.

– Значит, время пришло, – сказал Бубон. – Кутру все будет решено.

– Да.

– Хотел бы я участвовать в Игре с самого начала.

– Хотел бы луну с неба, – заметил я. – Может,так оно и было. Ты же играл, в каком-то смысле. Ты обменивался информацией,наблюдал за ходом событий, так же, как и все мы.

– Да, но не делал ничего по-настоящему важного, как вывсе.

– Важнее всего те мелочи, которые, складываясь вместе,дают нам окончательную картину.

– Наверное, – сказал он. – Да, было забавно.Как ты думаешь… Нельзя ли мне тоже пойти? Мне бы хотелось увидеть, как этопроизойдет, чем бы все ни кончилось.

– Извини, – ответил я. Мы не можем взять на себяответственность еще и за непосвященного. Думаю, борьба будет жесткой.

– Понимаю, – сказал он. – Я так и думал, чтоты это скажешь, но должен был спросить.

Через некоторое время я покинул его, а он остался смотретьна небо. Луна все еще пряталась.

И вот… Мы вышли до полуночи, конечно, Джек и я, он наделтеплую куртку и взял сумку с принадлежностями. В другой руке у него былонесколько небольших поленьев для костра. Мы ушли, не заботясь об оставшейся незапертой двери.

Небо над головой начало проясняться, хотя луна по-прежнему былазакрыта. Тем не менее, ее проникающее сквозь облака сияние вполне сносноосвещало нам дорогу. В спину дул прохладный, влажный ветер.

Вскоре показалось Гнездо Пса, и Джек решил, что мы должныобойти его и подняться по восточному склону.

Так мы и сделали, и когда поднялись на вершину, то в кругу укамня с надписью уже слабо мерцало пламя. Подойдя поближе, мы увидели викарияРобертса, Морриса и Маккаба, суетящихся вокруг небольшого костра, который явнотолько что разожгли и раздували, чтобы расширить пределы его влияния. Теперьухо викария уже не было забинтовано, и свет просачивался сквозь два большихотверстия. Груда хвороста стала гораздо выше, чем тогда, когда мы приходилисюда с Серой Метелкой.

Гибельный костер – необходимая часть нашего дела. Он беретначало в туманной глубине истории наших игр. Обе стороны нуждаются в нем,поэтому, в некотором смысле, он – нейтральное орудие. После полуночи он ужегорит не в одном нашем мире, и мы можем бросать в него те предметы, которыеприбавляют нам силу и служат достижению наших целей. Он привлекает существа издругих миров, симпатизирующие обеим сторонам, а также нейтральных духов,которые могут принять чью-либо сторону в ходе событий. Через него могутпроходить голоса и возникать картины, и он служит второстепенным,вспомогательным пунктом проявления для открывающего или закрывающего объекта,каким бы он ни был. Как правило, мы все приносим что-нибудь, чтобы бросить внего, и он взаимодействует со всеми нами на протяжении всего ритуала. Например,я помочился на одну из наших палок за несколько дней до этого. Случалось, чтоязыки пламени нападали на игроков; и я помню случай, когда одного из игроковзащитила созданная им стена огня. Он еще годится для уничтожения вещественныхдоказательств. Полезен он и в особенно холодные ночи.

– Добрый вечер, – сказал Джек, когда мыприблизились, и добавил к груде хвороста свои поленья.

– Добрый вечер, Джек, – отозвался викарий, аМоррис и Маккаб кивнули.

Линет лежала на спине на алтаре, голова повернута к нам,глаза закрыты, дыхание замедленное. Наркотики, конечно. На ней было длинноебелое одеяние, черные волосы распущены. Я отвел взгляд. Очевидно, протест былотклонен. Принюхался к запахам в воздухе. Пока никаких следов Джил и СеройМетелки.

Костер разгорелся ярче. Джек положил свою сумку и пошелпомогать у костра. Я решил быстро обойти дозором местность и сделал большойкруг. Ничего необычного не обнаружил. Пошел посмотреть на огромный камень. Какраз в этот момент из-за облаков показался краешек луны. Его свет упал накамень. Знаки опять стали видны – черные на фоне освещенной поверхности. Явернулся и сел возле сумки Джека.