Рука викария змеей выскользнула из-под плаща и швырнулачто-то в сторону Графа. Сейчас же течение прекратилось и Граф застыл. Темвременем, загороженный от взора викария телом Графа, чужой волк впрыгнул в кругсвета от костра, ухватился за плечо Линет, продолжил то, что начал Ларри,потащив ее назад в темноту.

Граф вдруг лишился всей своей грациозности. Закачался.Сделал неверный шаг к викарию, рука которого вновь нырнула под плащ, вновьпоявилась и повторила прежнее движение.

– Что… это? – спросил Граф, качнувшись к викарию,который отступил назад.

Затем Граф упал.

– Прах из одного из ваших собственных гробов, –ответил викарий, – смешанный с кусочками реликвии с алтарного камня моейцеркви, оставшегося еще с папистских времен. Косточка пальца Святого Хилариана,если верить записям. Вам необходима ваша освященная земля, но избыточноеосвящение подобно разнице между целительной и убийственной дозой стрихнина. Высогласны?

Граф пробормотал что-то в ответ на иностранном языке. А вэто время волк с Линет исчез из виду; и я понял, что все его беседы с Ларриплюс собственные познания в наркотиках и добытые им образцы привели егонесколько дней назад к успеху и он определил собственную идеальную дозу; и ятолько что стал свидетелем появления Великого Детектива в самой великой из всехего ролей. Я провыл в ночную тьму:

– Хорошая работа!.

– Желаю удачи! – донеслось до меня в ответ черезнесколько мгновений.

Теперь надпись сверкала как алмаз. Возможно, свою рольсыграла смерть Морриса и Маккаба, трудно сказать. Викарий поднял голову иувидел, что Линет исчезла. Он бросил разъяренный взгляд на Джил.

– Вы должны были предупредить меня, – сказал он.

– Я только сейчас заметила, – ответила она.

– И я тоже, – сказал Ночной Ветер.

Викарий подобрал жертвенный нож, который перед тем уронил,снова занял прежнюю позицию и воткнул нож в землю у ног. Потом он выпрямился,повторил слово власти и прибавил еще одно. Тотчас же его лицо превратилось вкабанье рыло, с пятачком, клыками и с разорванным ухом. Это продолжалось сминуту, до того, как Ларри открыл глаза. Он повернул голову, увидел, что Линетисчезла, быстро взглянул на алтарь и увидел, что ее там нет. Попыталсяподняться, но ему это не удалось. Я старался понять, насколько серьезно егоположение. Правда, крови много, но раны в голову часто сильно кровоточат. Дажесеребряная пуля должна попасть в какой-нибудь важный орган. Ларри попыталсяползти вперед, ему удалось продвинуться на полфута, потом остановился, тяжелодыша.

Викарий произнес еще одно слово. Серая Метелка внезапносделалась полосатой, как маленький тигр. Это тоже быстро прошло. Текеланачинала походить на стервятника. Джил вдруг превратилась в древнюю каргу,согнутую дугой, ее крючковатый нос почти касался торчащего вперед подбородка,космы седых волос падали на лицо. Я взглянул на Джека и увидел, что у неголохматая голова большого бурого медведя, желтые глаза уставились куда-товперед, из уголков пасти течет слюна. Поглядев вниз, я увидел, что шерсть моястала кроваво-красной и мокрой; и я чувствовал, будто из моего лба растут рога.Не имею представления, на что я стал похож, но Серая Метелка в паникепопятилась от меня. Боров снова заговорил, и его слово прозвенело колоколом вхолодном воздухе. Граф неожиданно стал скелетом, завернутым в черное. Что-тоневидимое пронеслось над головами, хохоча, как безумное дитя. Бледные грибывыросли вокруг нас, и порывы ветра донесли до нас запах серы из костра. Из егоогня выползала наружу зеленая жидкость, разливаясь пузырящимися потоками. Впении теперь слышались все наши имена. Маккаб превратился в женщину,размалеванное лицо которой начало отходить от костей полосками, как кожура.Рядом с ним Моррис стал обезьяной, его длинные волосатые руки доставали доземли, и он опирался на костяшки пальцев. Рот его был широко открыт, обнаживширокие десна и зубы. Ларри стал истекающим кровью человеком, распростертым наземле. Воздух перед нами задрожал и превратился в зеркало, показывая намотражение всей картины. Потом головы наших отражений отделились и поплыливлево. Странное это было ощущение, переходить из одного в другого, потому чтомне казалось, будто я не сдвинулся с места, хоть и ощутил внезапный грузмедвежьей головы, увидел, как кабанья проплыла мимо и опустилась на плечиДжека. У Серой Метелки вдруг оказалась непомерно огромная, рогатая головадемона; у Джил – полосатая кошачья голова, и так далее по всей длине нашегополукруга. Потом тела передвинулись вправо, и я стал кошкой с головой медведя,лежащей, распластавшись под ее тяжестью, сердце мое стучало, как паровойдвигатель. Джек стал демоном с головой борова. Снова над головой раздался смех.Если это не мое тело и не моя голова, тогда что же я такое – что распростерлосьтут, среди грибов и вони, в чьих ушах звенит новая волна песнопений? Иллюзия,это должна быть иллюзия, не так ли? Никогда я не знал раньше, и все еще незнаю. Грибы почернели, сморщились и опали, когда горячий зеленый поток добралсядо них. Наши отражения в зеркале заколебались, превратились в кляксыдоминирующих цветов, слились воедино. Я снова взглянул вниз, но все тонуло втумане. Потом – вверх, где что-то почти незаметно изменилось. Луна сталакроваво-красной и капала на нас. Мимо нее пролетела падучая звезда. Еще одна. Иеще. Вскоре множество звезд дождем посыпалось с небес. Зеркало треснуло, и мы сДжеком оказались стоящими в одиночестве на нашем конце, наш облик вернулся кнам, а сильный порыв ветра с севера сдул туман прочь. Другие тоже стали ясновидны, в прежнем виде, в разбитом на куски отражении. Звездопад поредел. Лунасделалась розовой, потом снова вернула себе цвет масла и слоновой кости. Явздохнул и остался на месте, почувствовал, как Серая Метелка скользнула по мневзглядом. Зеленые щупальца из костра начали застывать, подобно лаве. В какой-томомент мне послышались из костра разнообразные звуки, издаваемые животными:блеяние, ржание, подвывание, скулеж, резкий лай, несколько разновидностей воя,кашель гигантской кошки, карканье, кошачий вопль. Потом воцарилась тишина,только сам костер потрескивал и шипел.

Я ощутил в воздухе знакомую дрожь. Настало время Открывания.Я оглянулся назад, на Джека, и понял, что он тоже это почувствовал.

Ларри прополз еще на один фут вперед. Я смотрел на викария,когда он произносил завершающее заклинание. Увидел, как дернулась левая рукаГрафа. Но, очевидно, викарий тоже это заметил, он наклонился и поднялмагическую чашу. Что-то темное слетело с кольца Графа, но викарий поймал его вмагическую чашу, и оно отразилось в ночную тьму. В любом случае, было уже,наверное, поздно убивать этого человека, так как Открывание определенноначалось. Викарий снова нагнулся, взял икону и положил ее Графу на грудь.Кольцо больше не вспыхивало. В общем, глядя на Ларри и Графа, я поневолеиспытал нечто вроде своеобразного уважения к этому человеку. Он гораздо лучшезнал свое дело, чем я предполагал.