— Правда, что ты четверых уложила? — с усмешкойзадала она вопрос.

— Нет. Двоих.

— Тоже не хило. А зачем тебе Стас?

— Возможно, он захочет помочь.

— Тебе? — удивилась она.

— Мне. Я ведь сказала «возможно».

— Юрка и Федька Козинцев, которых ты пришила, сволотойбыли редкой, на их похоронах многие на радостях перекрестятся. Например, я. Такчто помочь бы тебе надо. Но ты пойми: случись чего, голову с нас снимут. Такчто помочь не против, но с осторожностью. Вляпаешься — сама и выкручивайся.

— Само собой, — вздохнула я.

— Вот и отлично. Пойдем взглянем на наши хоромы иприкинем, как тебе лучше к нему подобраться.

— А если выдать ее за новенькую? — предложилаВерка. Старшая в ответ пожала плечами, глядя на меня с легкой усмешкой. Пока яеще соображала, что они имеют в виду, вмешался Денис.

— Да ты чего? — накинулся он на сестрицу. —Совсем головы лишилась? Какая из нее шлюха? И совсем нам это ни к чему.

— Кто бы тебя спрашивал? — разозлилась Верка, давему подзатыльник, вообще она любила раздавать их налево-направо, и это начиналоменя раздражать. Тут я поняла, что все трое ждут моего решения, и отчаяннозамотала головой:

— Нет, я не смогу… — Я хотела присовокупить, что ифизическое мое состояние на сегодняшний день не позволяет влиться в рядыработников банного хозяйства, но вовремя прикусила язык.

— Ладно, — вздохнула Верка. — Это я так, навсякий случай предложила.

Мы прошли по всему зданию, Денис бежал впереди, точносторожевой пес, все обнюхивая и осматривая.

— Там парилка, — объясняла старшая, звали ееЛюба. — Вот здесь бассейн, тут комната отдыха.

— А там что? — обратила я внимание еще на однудверь.

— Кладовка. Лежит всякий хлам. Кладовка менязаинтересовала, я в нее заглянула, но ничего интересного не обнаружила, тут ивлез Денис.

— А что это за дверцы? — ткнул он пальцем, я-тозначение им не придала, решив, что это маленький встроенный шкаф.

— Черт его знает, что это было? — пожала плечамиЛюба. — Вроде шахты какой-то. Может, белье в полуподвал сбрасывали?

Я открыла дверцы и просунула голову внутрь. Шахта былавместительной и шла отвесно вниз.

— Вот к этому крючку привязать веревку, ипорядок, — восторженно зашептал Денис, начисто забыв про мое боевоеранение.

— А ведь точно, — улыбнулась старшая. — Изподвала есть дверь в переулок, оставим ее открытой. Банщик к вечеру уженаберется до чертиков, так что вряд ли тебя заметит. Поднимешься сюда поверевке и посидишь немного в кладовке. Дырку расковыряем, чтоб ты видеть могла,кто в комнату входит. Если повезет и Стае войдет один, без мужиков то есть,сможешь с ним поговорить. Уйдешь так же: быстренько в кладовку и в эту шахту, атам ноги в руки и на улицу. Как тебе?

— Отлично, — вяло согласилась я. О том, что мнепридется подниматься по веревке на высоту этажа, думать не хотелось. Но как-тотак выходило, что другого плана не будет. Мысленно вздохнув, я внесла рядпредложений:

— Нельзя ли что-то такое придумать, чтобы кладовказапиралась изнутри? Не хочется, чтобы меня здесь кто-нибудь обнаружил раньшевремени.

— Две скобы видишь? — ткнула пальцем Верка. —Вставишь сюда палку покрепче, вот тебе и запор. Ну как?

— В целом все выглядит неплохо, — заверила я. Любакивнула:

— Тачку в переулке укроешь за кустом. Заведенную. Пустьпацан в кабине сидит. Если что, бегом в машину и отчаливай. Нагишом они небольно за тобой набегаются. А если влипнешь — извини, я тебя знать не знаю.

— Само собой, — кивнула я.

За двадцать минут нашлась крепкая веревка и черенок отметлы, который решено было использовать вместо засова. Дырку в двери тожерасковыряли. Веревку привязали, и Верка внесла предложение:

— Попробуй спуститься.

Охать, стонать и мучиться на глазах троих зрителей желанияне было.

— Зачем? — пожала я плечами. — И так знаю,что смогу. Давайте в подвал сходим и проверим там.

Мы спустились по лестнице вниз и тщательно все обследовали,затем через боковую дверь вышли на улицу.

— Вот здесь машину и приткнешь, — кивнула Люба.

— Спасибо вам, — сказала я, почему-то введя их всмущение. — Во сколько они приезжают?

— Обычно часов в семь, гуляют где-то до одиннадцати.

— Проследите, чтобы дверь из подвала была открыта.

— Сделаем.

Я еще раз их поблагодарила, и мы простились, Верка сказала,что ей уезжать домой нет смысла, и велела нам располагаться в ее жилье судобствами. Сегодня она уже не вернется, а завтра препроводит нас на квартируподруги.

Всю ночь мне снились кошмары, а сквозь них пробиваласьмысль: так ли уж необходимо встречаться с этим Меченым? А ну как все моипредположения не более чем домыслы и я угожу прямиком в капкан?

Утром я поднялась с трудом и в ванной, заперев дверь, чтобДенис неожиданно не нагрянул, долго осматривала свой бок. Зрелище гнетущее.Конечно, я не знала, как должно выглядеть заражение, но, по моему мнению, всевозможные микробы во мне уже присутствовали. Летом на пляже мужчины судовольствием поглядывали в мою сторону, любопытно, неужели это теперь навсегдаостанется в прошлом? «Нашла о чем жалеть, — упрекнула я саму себя. —Голову бы сохранить в целости… да от тюрьмы отмотаться. С русским языком у менятеперь тоже проблемы: менты, базары, отмотаться — кошмар какой-то, простоневероятно, что все это происходит со мной». Тяжело вздохнув, я кое-каксполоснулась под душем, так и не решив: можно мочить мои кровавые раны илистоит держать их в сухости.

Я прошлепала на кухню и занялась завтраком. Где-то через часпоявилась Верка, вид у нее был прямо-таки ужасный, черные круги под глазами иземлистая бледность.

— Устала как собака, — заявила она, плюхнувшись настул. — А ты старшей понравилась. Хоть ты, конечно, и чокнутая.

— А ты нет? — съязвил Денис, неожиданно появившисьв кухне. Был он взлохмаченный и заспанный и, может, поэтому казался совсеммаленьким. Зато изъяснялся он похлеще любого взрослого. — Ты рожу-то своюв зеркале видела? — накинулся он на Верку. — Угробишь себя раньшевремени, если со своей работой не завяжешь.