заинтересовал тот факт, что рассказ начинался с истории о том, как та же заметка о балете “Борьба магов”, на которую ранее обратил внимание Успенский, попала в руки автора этого рассказа. Сам рассказ не понравился Успенскому, его явно писал человек, не имевший никакого литературного опыта. В дальнейшем разговоре Гурджиев сказал, что он занимается “химией”, а один из молодых людей говорил невнятно о “работе над собой”. Хотя на этой встрече не было известных “профессоров” и “артистов” и хотя Гурджиев не назвал “известных танцоров”, которые будут танцевать в его балете, Успенский был под большим впечатлением от этого вечера.

Московские и петербургские группы

Они продолжали встречаться в том же кафе и вести различные разговоры. Однажды зашел разговор о деньгах. Гурджиев сказал, что он берет со своих учеников “за работу” тысячу рублей в год. Успенский отметил, что это слишком большая сумма. “Я не могу тратить на “работу” свои собственные средства”, – возразил Гурджиев и добавил, что если человек не может заработать эту сумму, значит он слаб или вял и не годится для работы. Знание не ценят, если за него не платят.

Через неделю Успенский вернулся в Петроград по делам, связанным с изданием и переизданием его книг. Гурджиев сообщил ему, что иногда бывает в Петрограде. Успенский погрузился в свою работу, успокаивая себя тем, что он всегда сможет поехать в Москву и увидеть Гурджиева. Осенью того же 1915 года он услышал в телефонной трубке голос Гурджиева, который приехал в Петроград. Он встретился с ним в Филипповском кафе, и на эту встречу Успенский привел нескольких своих знакомых. С этого времени началась так называемая “петербургская группа”.

Некоторые интересные детали о встречах тех лет с Гурджиевым можно найти и в воспоминаниях Анны Бутковской. Анна Бутковская встретила Успенского в Теософском обществе еще до его экспедиции на Цейлон, и после возвращения его оттуда стала одной из самых активных участниц “петербургской группы”. Она вместе с Успенским и Волынским бродила по ночному Петрограду, когда Успенский рассуждал на тему “поисков чудесного”, а днем они встречались в Филипповском кафе на Невском недалеко от квартиры Успенского. Успенский познакомил ее с Гурждиевым, который, по его мнению, мог привести их обоих туда, куда Успенский не смог прийти сам в результате своих путешествий по Индии. Описание первой встречи Анны Бутковской с Гурджиевым в Филипповском кафе на Невском, куда ее привел Успенский, вторит описанию Успенского:

“Когда я вошла в кафе, я увидела человека за столиком в углу в обычном черном пальто и высокой астраханской шапке, которую русские носят зимой. В его изящных сильных чертах и во взгляде, который пронизывал вас (хотя он не нес в себе ничего неприятного), можно было различить его греческое происхождение. У него была овальной формы голова, черные глаза, оливковая кожа и черные усы. Его манеры были тихими и спокойными, и он разговаривал без жестикуляции. Просто сидеть рядом с ним было приятно. Хотя русский не был его родным языком, он говорил на нем бегло, хотя в несколько странной манере, очень точно и образно. Иногда он говорил “ленивым” голосом, и вы чувствовали, что каждая фраза была составлена тщательно и специально для данного случая, не как готовые фразы, которыми мы пользуемся в разговорах… У него был дар экспрессивного сочетания слов. Я сидела здесь и чувствовала, что я нахожусь по крайней мере в присутствии Учителя”[434].

Вокруг Успенского, Анны Бутковской и их учителя начала формироваться группа, встречавшаяся в Филипповском кафе. Именно Успенский создал то, что стало “петербургской группой” Гурджиева. В 1937 году он говорил своим английским ученикам, что тогда в Петербурге ему было абсолютно ясно, что он должен привлекать людей к Гурджиеву. Эта группа могла существовать благодаря тому, что к нему как автору и журналисту стекались люди и через него приходили к Гурджиеву. Гурджиев, в свою очередь, относился к Успенскому как к своему помощнику и главному после себя человеку. Успенский и Анна Бутковская считались “любимыми учениками” Гурджиева. Работа этой группы в последующие восемнадцать месяцев описана Успенский в его книге “В поисках чудесного”.

В эту группу входили инженер Антон Чарковский, другой инженер Андрей З. и финн доктор Леонид Стерневал, специалист по нервным болезням. Доктора Стерневала привел не Успенский, он интересовался гипнозом и на этой почве познакомился с Гурджиевым. Он проявлял по отношению к Гурджиеву фантастическую почти рабскую преданность. Доктор Стерневал, в свою очередь, так же, как и Успенский привел к Гурджиеву многих своих друзей. Шестым посетителем Филипповской булочной и членом, так называемого внутреннего круга Гурджиева был пожилой пациент д-ра Стерневала. Встречи также имели место в доме доктора Стерневала, в квартирах его пациентов, иногда на финской даче одной очень состоятельной дамы г-жи Максимович. К январю 1916 года в “петербургскую группу” собралось уже тридцать-сорок человек, и Гурджиев начал регулярно приезжать в Петроград, иногда вместе с учениками из своей московской группы.

Среди учеников Гурджиева были две загадочные фигуры, ставшие позже известными на Западе как “мадам Успенская” и “мадам Островская”. О Софье Григорьевне Успенской известно очень немного. Она родилась в 1874 году, на четыре года раньше Успенского, и была до Успенского дважды замужем, первый раз за шестнадцатилетним студентом, второй раз – за горным инженером, с которым она много ездила по России. От второго брака у нее были рано умерший сын и взрослая дочь, которая сделала Успенского “дедушкой” в 1919 году. Успенский привел ее к Гурджиеву, и она быстро вошла в “работу” и сошлась с Успенским, хотя вряд ли они были официально зарегистрированы как муж и жена. Ходили слухи, что Гурджиев отговаривал Успенского от этого брака, и ее двусмысленное положение рядом с Успенским создавало немало напряжений в годы Гражданской войны и эмиграции. Ситуация эта была хорошо известна среди его и ее друзей в России, на Западе же их отношения с самого начала считались тем, чем они на самом деле и были: деловым партнерством.

Другой таинственной фигурой была женщина, известная как жена Гурджиева, мадам Островская. Беннетт утверждает, что она была знатной польской дамой из императорского двора, в то время как де Гартман пишет, что прошлое ее было горьким… Не исключено, что некоторые ее черты легли в основу образа мадам Витвицкой из гурджиевской книги “Встречи с замечательными людьми”. Сама она старалась казаться обычной ученицей, а не женой Гурджиева, однако ее привилегированное положение в “работе” выдавало ее истинную роль. Позже она занимала ведущую роль в гурджиевских “движениях” и танцах.

Успенский рассказывает, что, работая со своими московскими и петербургскими последователями, Гурджиев создавал