От волнения он съехал на жаргон и размахивал руками, как возбужденный подросток.

– Ядовитый паук в спальне тоже твоих рук дело?

Парень не отпирался. Паука он с трудом поймал в заброшенном соседнем дворе, посадил в спичечный коробок, а потом выпустил прямо на кровать.

– «Вдова» просто так не укусит, – объяснил он. – На нее наступить надо или лечь. Я был уверен, что никто не пострадает, но на всякий случай запасся антидотом, до сих пор валяется в подвале, в ящике с инструментами. Могу показать! Я никого не собирался убивать, просто пугал, чтобы о вилле пошла дурная слава и Юдины решили наконец ее продать. А Храпов бы купил на подставное лицо.

– Что ты еще делал?

– Разное. Тряпку белую вешал в углу сада, чтобы она развевалась на ветру, потом втихаря снимал…

По дороге проезжали машины, обдавая собеседников пылью и выхлопными газами. Солнце пекло немилосердно. Ветра не было, ни один листок, ни одна травинка не шевелились. Продавщица овощей сидела под выцветшим матерчатым тентом и лузгала семечки.

Астра и Матвей молчали, сурово глядя на охранника.

– К смерти Кати я не причастен! Чем хотите, поклянусь! – взмолился он. – Не выдавайте меня, я ведь не совершил никакого преступления. Кроме того, Храпов больше не нуждается в моих услугах, он нанял другого человека. Этой ночью «злой дух» бушевал вовсю, только я тут ни при чем! Как сороконожка в комнату кухарки забралась, ума не приложу. Случайно заползла, наверное.

Астра и Матвей благоразумно не возражали. Пусть Антон думает, что на вилле появился новый пособник Храпова.

– Кого ты подозреваешь?

– Макса… – выпалил парень. Пот градом катился по его лицу. – Ему сподручнее всего такое устроить. Кроме меня он один имеет доступ в любые помещения…

– Храпов рассказывал тебе о девушке-самоубийце, которая бродит по вилле и мстит Юдиным? – спросила она.

Антон опешил:

– Девушка-самоубийца? Н-нет…

– А кого вы с администратором называете «подосланной»? Я сама слышала, как ты и Макс…

– Елену, жену Юдина, – выпалил охранник. – Она странная! И ведет себя подозрительно…

Спокойную и прозрачную зеленоватую воду до самого дна просвечивало солнце. Камешки играли разными цветами. Темные скалы отвесно уходили вниз, в глубину, к ним лепились водоросли, похожие на русалочьи волосы. Они плавно колыхались, словно маня к себе ныряльщиков.

Макс опускался под воду в маске, то и дело поднимаясь вверх набрать воздуха. Редкие медузы с фиолетовым цветком на куполе пытались дотронуться до него своими студенистыми щупальцами. Выплывая на поверхность, он всматривался в купальщиц, все ли на месте. Не хватало, чтобы шутка госпожи Нагорной стала явью!

К счастью, никто из женщин не заплывал далеко. Для «жрицы» Тэфаны море было слишком холодным, и она купалась у берега, там, где оно успело прогреться. Ирэн плескалась, как дельфин, на небольшой глубине, а Виринея быстро окуналась и сразу выходила, ложилась в кресло – загорать, греться.

Гаранин с аквалангом нырял подальше от пляжа, у подножия горы. Теплищев взял напрокат лодку и следил за его действиями.

Они заразили администратора интересом к храму, который оставил след в искусстве и античной литературе и словно испарился в земной реальности. Почти как Атлантида. После того, что он узнал, Медведь-гора перестала быть только частью живописного пейзажа и обрела некую загадочность. Вдруг там, в толще скальной породы, и впрямь проложен туннель, где прячутся от солнечного света и людских глаз пришельцы из космоса?

Ирэн вышла из воды, отряхиваясь и подставляя солнечным лучам свое великолепное, восхитительное тело. Она села на подстилку рядом с креслом, в котором загорала Виринея. Ее кожа покрылась пупырышками от холода.

– Море довольно прохладное…

Мадам Нагорная не ответила.

Теплищева поставила кресло поодаль от всех и наслаждалась покоем. Ее муж находился в лодке за мысом, и нахальная блондинка не имела возможности ни видеть его, ни тем паче соблазнять своими формами и сладкими речами.

Красавица вздохнула и улеглась на спину, прикрыв лицо шляпой. Сквозь соломку пробивался свет, и она опустила веки. Партенитская долина будила в ней странные фантазии, из небытия возникали образы прекрасных женщин-воительниц, сильных и бесстрашных. Они неслись на полном скаку с оружием в руках, без трепета вступали в бой с мужчинами, а потом приносили жертвы своей богине – девственной и лучезарной Артемиде.

Греки, привыкшие драться пешими и сохранять плотный строй, не приняли всадниц с луками всерьез и поплатились за легкомыслие. Очень скоро они осознали, насколько опасны летучие отряды амазонок и их смертоносные атаки. Красивые, но свирепые предводительницы женского войска нередко вступали в поединок с греческими героями. Многие легенды говорят о гибели и посрамлении цариц амазонок, но у Геродота они чаще побеждают. Порой бывшие противники становились мужьями воительниц и делили с ними все тяготы кочевой жизни.

Неправда, что амазонки утоляли любовную жажду, а потом убивали мужчин. Неправда и то, что они были покорными женами. Всякое случалось… Кое о чем рассказали могилы, но главную тайну племя амазонок унесло с собой. Откуда они пришли и куда исчезли? По слухам, сам бог Дионис сначала заключил союз с неукротимыми всадницами, потом испугался и разгромил их. Лишь немногих удалось спасти Артемиде, богиня спрятала амазонок в своем храме и сохранила им жизнь. Существует поверье, что уцелевшие амазонки до сих пор сопровождают богиню-девственницу, охотятся с ней рука об руку, веселятся и пируют после удачного лова, услаждают слух и взор песнями и танцами нимф под сенью священных рощ…

Эрос научил амазонок особому искусству любви – только наполовину плотской, не ради потомства, но ради утех тела и души. Они одни могли практиковать неисполненное томление как истинную суть божественного притяжения, что движет Вселенной…

– Вот вам и вечная любовь! – вслух произнесла Ирэн.

Госпожа Нагорная подумала, что ослышалась.

– Простите?

– Вечная любовь… – повторила блондинка. – Непостижимое притяжение душ…

Виринея открыла глаза и повернулась к ней. Какая-то ностальгическая печаль шевельнулась в ее закаленном йогой сердце.

– Вы верите в существование амазонок? – спросила Ирэн. – Я думаю, они построили храм Девы и спрятали его в горе… Бесполезно искать! И сама гора, и святилище недосягаемы для людей. То, что мы видим, – иллюзия, оставленная нам в утешение. Боги ушли…

Она приподнялась, сбросила шляпу с лица и оперлась на локоть.

– Хотите, я сыграю вам на флейте? – улыбнулась Виринея.

Она бережно достала из футляра бамбуковую флейту и приложила к губам. Полились тонкие, сиплые звуки, похожие на птичий плач.