Следуй за ним.

Внимательно посмотрела на человека в горнолыжной маске того же красного цвета, что и футболка мальчика, немного подумала и взяла пистолет из его руки, затянутой в латексную перчатку.

Паскаль накинул ей на плечи черную ветровку, потом обнял за талию, помогая встать. Бывшая сотрудница Лимба ощущала, что у нее подгибаются ноги, но изо всех сил старалась удерживать равновесие.

Человек в маске поволок ее прочь, и Мила понимала, что висит на нем мертвым грузом. Они прошли через весь особняк к выходу так быстро, как могли. По пути заглядывали в каждое окно, боясь обнаружить незваных гостей; каждый раз, когда приходилось сворачивать за угол, сердце уходило в пятки.

Перед Милой все представало разреженным, расплывающимся. Она ощущала частое дыхание Паскаля, тащившего ее волоком. Резкий запах его пота. Не могла не думать о смерти, о людях, которые задействованы в игре.

Они снова прошли через зимний сад, и благодатный вечерний холод хлестнул ее по лицу. Перед тем как слиться с бурей, Мила инстинктивно повернулась к кусту черных роз, будто желая попрощаться с ними. Тогда и заметила кое-что, торчащее из земли.

Заскорузлая и запачканная прядь светлых волос. Леа Мьюлак была блондинкой.

19

Машина была настоящей развалиной, но быстро сновала по городским улицам под пеленой дождя.

Паскаль велел ей лечь на заднее сиденье, а сам даже не снял горнолыжную маску, уповая на то, что в ночной темноте и за потоками воды, заливающей ветровое стекло и окна автомобиля, никто не заметит, что за рулем сидит человек с закрытым лицом.

В своем безумном бегстве от теней, посланных Энигмой, они под возмущенные гудки клаксонов то и дело выезжали на встречную полосу, едва избегая столкновения.

Мила еще не вернулась из трипа, вызванного «Слезой ангела». Она пыталась приподняться, но тяжелая голова сама собой клонилась вниз. Она промокла, замерзла и куталась в черную ветровку. Куда они едут – неизвестно: в темноте мелькают только фары других машин.

– Постарайся оставаться в сознании, – бросил Паскаль, не снижая скорости.

Синтетические наркотики выжигают мозг, Миле не требовалось, чтобы он ей об этом напоминал.

– Почему ты бросил меня в сгоревшем доме?

– Потому, что еще не мог тебе доверять.

– Ты обещал, что поможешь мне найти Алису.

– Вот видишь? Ты не слушаешь, ты думаешь только о себе.

Мила не могла справиться с дрожью, зубы у нее непроизвольно стучали.

– Ладно, что ты хотел сказать?

Машина свернула направо, шины скользнули по мокрому асфальту. Паскаль неотрывно смотрел в зеркало заднего вида, чтобы понять, не преследуют ли их.

– Партия, которую ты разыгрываешь, касается не только тебя и твоей дочери, – заявил он. – На кон поставлено нечто более важное.

– Что?

– Мы начали мониторить игру много лет назад.

– «Мы»? О ком ты говоришь? Ты – и кто еще?

– Я уже говорил тебе, что «Запредел» был первоначально задуман как значимый социальный эксперимент. После того как «добродетельные» игроки покинули его, мы решили, что это прекрасная возможность исследовать эволюцию поведения людей в среде, где не действуют правила. Мы задались вопросом: «Что произойдет, если нормальный индивидуум углубится в реальность, где царит абсолютная анархия, где можно стать кем угодно и что угодно сотворить, избежав расплаты? И куда повернется такое общество: к добру или к злу?»

Мила на миг потеряла нить разговора, осознав, что этот жаргон ей до боли знаком.

– Погоди-ка, погоди минутку… Ты – криминолог?

Паскаль не ответил. Резко повернув, он выехал на встречную полосу пустынной дороги.

Мила думала, что он хакер, поскольку имя, выбранное им для себя, совпадало с названием языка программирования, но она ошибалась.

– На кого ты работаешь? – не отступала она.

– Ни на кого, – ответил мужчина. – Так или иначе, вначале наши изыскания преследовали благую цель, уверяю тебя. Потом все полетело в тартарары…

– Что за чертовщину ты несешь? Значит, это вы привели монстров в «Дубль»?

– Они не были монстрами, до того как вошли в игру, – уточнил Паскаль, тем самым подтверждая, что Мила права. – По крайней мере, не все… Но многие были в пограничной зоне: несли в себе семена насилия и жестокости, необходимые для того, чтобы их поведение эволюционировало в сторону садизма.

Мила подумала, как преобразились Свистун и Карл Андерсон: безобидный подросток в прыщах стал серийным убийцей, а отец семейства учинил резню.

– «Дубль» доводит фантазию до пароксизма, делает ее реальной, – сказала бывшая сотрудница Лимба.

Все мы в воображении способны убить, но одно дело, когда мысль таится в глубине, подавленная стыдом и страхом перед последствиями, и совсем другое, когда ее питает иллюзия безнаказанности: тогда она, получив одобрение, движется к пределам возможного.

И тогда мысль становится желанием, худшим ядом для человеческой природы.

– Вначале эксперимент находился под контролем, – оправдывался человек в красной горнолыжной маске.

– Что значит – «под контролем?» Какая невероятная самонадеянность – считать, что можно держать под контролем зло! – Мила была вне себя от ярости.

– Я знаю, о чем говорю, поверь: я – надзиратель.

– Надзиратель? – повторила она.

– Когда игра преобразилась, нас было немало. Нашей задачей было следить за аномалиями в «Запределе»; разумеется, мы предвидели: что-то перельется через край… Время от времени кто-то совершал прыжок, это было неизбежно.

Прыжок? О чем он?..

– В один прекрасный день безобидный банковский служащий входил в «Дубль» и там становился серийным насильником: когда мы догадывались, что он готов проделать то же самое в реальном мире, сразу же вмешивались – отговаривали его либо выдавали властям.

– Тогда почему система дала сбой?

– Нас начали истреблять… Что-то случилось, за нами стали охотиться здесь, снаружи, вот почему я скрываю свою личность и живу, не оставляя следов.

Мила была уверена: охотником, о котором говорил Паскаль, – тем, кто явился причиной разгула хаоса, – был Подсказчик.

– Не знаю, сколько еще осталось надзирателей, я давно потерял связь с остальными и теперь действую в одиночку.

Они проезжали по железному мосту, который вел прочь из города, и колеса глухо стучали, соприкасаясь с дорогой, подвешенной в пустоте.

– Но при чем здесь я? – вопросила Мила в отчаянии. – Зачем меня впутали в эту историю?

– Понятия не имею, но если ты хочешь спастись, то должна это выяснить.