— Вот бы узнать, чем он руководствовался, — произнесла я, а про себя добавила «узнать наверняка». — Мне порой кажется, что Хоторны знают все на свете. И ни в чем не сомневаются, — добавила я и посмотрела на Грэйсона.

Он выдержал мой взгляд.

— Не все.

Что-то в его взгляде навело меня на мысль, что я, возможно, единственный человек на планете, чье присутствие заставляет Грэйсона Хоторна сомневаться в себе и своих решениях.

Например, в решении сделать от меня шаг в сторону. Быть друзьями.

Лэндон хлопнула в ладоши.

— Какая непринужденная реплика, Эйвери! Очень к месту! А вы, Грэйсон, ну просто само совершенство, — заявила она, будто бы он нуждался в подтверждении этого факта. — Твердо запомните оба: если начнут расспрашивать о покушениях на жизнь Эйвери, отвечаем коротко. Грэйсон, не бойтесь выступать ее защитником. Эйвери, пользуйтесь техникой нет-вопросов.

Если меня спросят, знаю ли я о мамином прошлом, скажу: нет.

Если попытаются вызнать, что я такого сделала, чтобы попасть в завещание Тобиаса Хоторна, отвечу: ничего.

— Грэйсон, при любой возможности говорите о своем дедушке. И о братьях! Аудитория жадно это проглотит, а нам только это и нужно. Пусть остается с мыслью, что ваш дед прекрасно понимал, что делает, когда выбирал Эйвери. Это всех успокоит. А вы, Эйвери…

— Излучать благодарность, — закончила я за нее. — Быть эмоциональной. Открытой. Еще вчера я не знала, чем заплатить за электричество, а сегодня я уже Золушка. Что делать с деньгами, еще не решила — мне ведь всего семнадцать. Но хотелось бы помогать людям.

— А еще… — подсказала Лэндон.

— А еще я бы хотела объехать весь мир, — добавила я. Мы условились, что это будет моя основная идея, благодаря которой я в глазах публики буду казаться и мечтательной, и наивной, и чувственной. К тому же это была чистая правда.

— Отлично, — похвалила Лэндон. — Тогда еще разок, с самого начала.

Когда Лэндон наконец нас отпустила, солнце уже клонилось к закату.

— Выглядишь так, будто не прочь кого-нибудь поколотить, — заметил Грэйсон. Он собирался по своим делам, а я — по своим, решив, что начну с поисков Макс.

— Неправда, — сказала я совершенно не убедительным тоном.

Грэйсон склонил голову набок и заглянул мне в глаза.

— А мечами помахаться случайно не хочешь?

* * *

Грэйсон провел меня садом, украшенным фигурными кустами, в ту часть поместья, где я никогда не бывала.

— Это что… — начала было я.

— Лабиринт под открытым небом, — сказал Грэйсон, улыбнувшись в своей излюбленной манере: губы плотно сжаты, уголки едва заметно приподняты. — Странно, что Джейми тебя сюда не приводил.

Стоило ему упомянуть Джеймсона, меня охватило чувство, будто я и вовсе не должна тут быть — а уж тем более с Грэйсоном. Но мы ведь с ним просто друзья, а что касается Джеймсона… каким словом ни назови наши с ним отношения, никаких обещаний мы друг другу не давали.

И в этом вся суть.

Я внимательнее рассмотрела лабиринт, сооруженный из высоких — выше меня самой — плотных кустов. Человек легко может тут заблудиться. Я замерла у входа, рядом с Грэйсоном.

— Следуй за мной, — велел он.

Я повиновалась. И чем дальше мы заходили, тем сильнее я пыталась сосредоточиться на маршруте, а не на его движениях и теле, к которому могла прикоснуться.

Поворот вправо. Затем влево. Снова влево. Вперед. Вправо. Влево.

Наконец мы добрались до центра — вышли на просторную квадратную площадку, обвешанную по периметру мерцающими фонариками. Грэйсон опустился на колени и раздвинул траву кончиками пальцев, отыскав в ней что-то металлическое. В сумерках трудно было разглядеть что, но секунду спустя раздался скрежет, и земля сдвинулась.

Сперва я подумала, что он, возможно, открыл тайный ход в туннели, но стоило подойти ближе — и я увидела обшитый сталью тайник прямо в земле. Длина его составляла футов шесть, ширина — три, а глубина была совсем небольшой. Грэйсон сунул в него руку и вытащил два длинных предмета, завернутых в ткань. Кивнул мне на второй, и я опустилась на колени, развернула ткань, и перед моими глазами сверкнул металл.

Меч!

Фута три длиной, тяжелый, с рукоятью в форме буквы «Т». Я скользнула по ней пальцами и подняла взгляд на Грэйсона, который как раз разворачивал второе оружие.

— Такие мечи зовутся полутораручными, — пояснил он, отчеканив последнее слово. — Они итальянские. Пятнадцатый век. Им, пожалуй, самое место в каком-нибудь музее, но… — Грэйсон едва заметно пожал плечами.

Вот что значит быть Хоторном. Им, пожалуй, самое место в каком-нибудь музее, но мы с братьями любим посшибать ими что-нибудь.

Я хотела было поднять оружие, но Грэйсон меня остановил.

— Обеими руками, — предупредил он. — Полутораручные мечи надо брать обеими руками.

Я обхватила пальцами рукоять и распрямилась.

Грэйсон бережно опустил свой меч на ткань, в которую он был завернут, и подошел ко мне со спины.

— Не так, — тихо произнес он. — Смотри, как надо. — Он сдвинул мою правую руку повыше, чтобы она оказалась прямо под крестом, выбитым на рукояти. — Это называется «поперечина», — пояснил он, кивнув на то место, у которого оказалась моя рука, а потом указал на самый кончик рукояти. — А это навершие эфеса. Ни в коем случае его не трогай. У него свои задачи. — Мою левую руку он поставил чуть ниже правой. — Меч надо крепко держать нижними пальцами обеих рук. Верхние пусть прилегают свободнее. Оружие должно двигаться вместе с тобой. Не мешай ему идти по своей траектории. Пусть оно выполнит работу за тебя.

Грэйсон отошел от меня, поднял свой меч и неспешно продемонстрировал, как его держать.

— Может, мне сперва не помешал бы… какой-нибудь тренировочный меч? — спросила я.

Грэйсон взглянул мне в глаза.

— Возможно.

Это была отвратительная затея. Я понимала это. Мы оба понимали. Вот только последние несколько часов я готовилась к интервью, давать которое совершенно не хотела, и все же должна была — из-за Рики, оказавшегося не моим отцом — и Скай, которая, возможно, и наняла того сталкера, что следил за мной в «Истинном Севере».

Но порой для девчонки нет ничего лучше, чем отвратительные затеи.

* * *

— Следи за осанкой. Пусть меч ведет тебя, а не наоборот.

Я торопливо исправилась, и Грэйсон едва заметно кивнул.

— Мне жаль, что все так вышло, — сказала я.

— Ну еще бы. Ты снова расслабилась. И минуты не прошло.