Последняя весточка Алока прибыла раньше, до того как Кунал снова нашел и потерял Эшу.

«Привет, Кунал.

Крепость уж не та без тебя и Лакша.

Надеюсь, один из вас придет в себя и вернется домой. Неужто это в самом деле стоит должности командующего? Им вечно приходится жилы рвать на работе. Да-да, уже представляю, как ты на меня хмуришься. Но могу обрадовать: я распечатал твою почту и прочитал, что ты официально стал Щитом Сенапа. Будешь жить в Гвали».

Узнав о назначении в столицу, Кунал ощутил легкий трепет удовольствия. Такого он не ожидал, но здорово иметь эту возможность сейчас, со всей неразберихой в жизни.

«Так что просто возвращайся, ладно? Ты же сумел стать важным Щитом, так что нет нужды ловить Гадюку и прикреплять еще одно перо к своему тюрбану.

Вообще нам велели помалкивать насчет убийства генерала, хотя командующий и так не больно-то об этом болтает. Ну хоть перемирие пока длится.

Все это очень странно, и в Крепости ощущаются какие-то подводные течения. Будь все как обычно, я бы списал это на Солнечную встречу, которая произойдет через одну луну, но нутром чую иное.

Может, все просто напуганы тем, как здорово я надеру им задницы на состязании лучников во время Солнечных игр. Помяни мои слова…»

Продолжение было в том же духе, и Кунал спрятал записку, обдумывая мольбу Алока забыть о миссии и вернуться домой. Зная о том, что дядя Сету руководил бойней в Сандаре, Кунал не был даже уверен в том, что хочет стать командующим и пойти по его стопам, лелея идею величия.

Кунал видел свою сущность – и это были не сталь и кровь. Он стоял одной ногой здесь, а другой – там, не желая отказываться от воспитания Крепости и не в силах избавиться от собственных чувств.

Он попал в ловушку.

Хорошо хоть, у него были теперь сведения о соперниках – в ближайшем гарнизоне удалось вдохновить стражу посплетничать, поделившись мармеладными конфетами.

Всерьез тревожиться стоило о Ракеше – солдат в последнем городке сказал, что тот шел во внутренние районы страны и в каждом поселении хвастал напропалую, отправляя записки о своих успехах. Очевидно, с тех пор как Лакш стряхнул его со своего следа, он искал сведения о мече-плети. А вот Лакш, судя по всему, с отъезда из Онда не отмечался в гарнизонах. И непонятно, к добру или к худу.

Ни одного из них не было в этом городе, а значит, ни один пока не приблизился к правде о Гадюке. Когда Эша предложила притвориться, что он ее не знает, Кунал увидел шанс изменить будущее. Конечно, такое ударит по его самолюбию, но сейчас это неважно.

Можно вернуться и признать поражение – но поражение перед лицом предполагаемого ассасина, окутанного облаком мифов. И на обратном пути можно искупить вину, к примеру, схватить преступника либо мятежника и таким образом выровнять чаши весов.

Он мог бы это сделать. Прежняя жизнь ждет его, словно берег, который приветствует море в любое время суток. Жизнь продолжится, он примет назначение Щитов Сенапа в Гвали и в свое время может даже дорасти до командующего.

Или может уйти со службы и проложить свой собственный путь, построить дом где-нибудь в тихом местечке с высокими деревьями и видом на океан. Там, где он сможет рисовать сколько заблагорассудится.

Кунал вздохнул и сел на крышу, потирая шею и вглядываясь в окружающий пейзаж. Летний зной медленно спадал, и в воздухе повисла дымка.

Природа здесь, у гор Гханта, была мягче, жара не так свирепа, поэтому на домах висели цветущие лозы. Земля простиралась впереди покрывалом, более зеленым, чем все, что он видел за многие луны. Глубочайшим облегчением было видеть землю и реку столь благоденствующими – они напомнили Куналу обо всем, чего он лишился. Было бы легко снять с себя вину – он ведь не генерал, не король и не наследник знатного дома.

Но Кунал понял, что не в состоянии забыть.

Картины трущоб, пораженных засухой земель Уджрала заслонили собой зелень, и на сердце лег камень.

Позволит ли должность командующего исправить жизни этих людей или он просто станет очередным ошейником на загривке зверя? Придется ли ему отдавать приказы об уничтожении невинных? Или это был личный выбор его дяди?

Он осознал, что больше не впадает в ярость при мысли о бесчестном убийстве дяди. А разве смерть вообще может быть достойной? Она всегда была потерей, точкой, а не запятой.

И Эша.

Она хотела от него лишь одного – чтобы он оставил ее в покое.

Их история завершилась; в такие моменты в сказках герой отправляется восвояси. Но Кунал не чувствовал себя героем-триумфатором.

Он не чувствовал себя героем, точка.

Расстраиваясь и обманываясь на каждом шагу, его сердце и разум обратились против него в тот момент, когда Куналу следовало быть сильным.

Он выехал из Крепости с ясным пониманием того, что хорошо, что плохо, кто прав, кто виноват и что собой представляет мир. Вернувшись сейчас, он останется без утешительной иллюзии и с саднящим сердцем, вылечить которое, как видно, сможет только время.

Но уж лучше вернуться с пустыми руками, чем смотреть, как в ее глазах множится ненависть, когда он перекинет ее через седло.

Кунал укусил себя за щеку изнутри, болью отгоняя мысль, что после Эши его жизнь никогда не будет прежней.

* * *

На постоялом дворе Кунал привязал лошадь к деревянному столбу в конюшне, а затем взял щетку и принялся за вычесывание, пока шкура не заблестела.

Сегодня он решил отдохнуть: лениво побродить по городу, останавливаясь, только чтобы купить продукты в дорогу и пару ненужных безделушек для друзей – Алок точно обрадуется. Он уже обнаружил компаньона для своей мраморной миниатюры – небольшую, детально вырезанную копию Айфорского кряжа, приюта богов и духов.

Заканчивая уход за лошадью, Кунал протянул ей несколько маленьких кусочков сахара и бессознательно похлопал себя по карманам, убеждаясь, что скульптура на месте. Когда выдастся минутка, он раскрасит ее целиком – каждый город, включая яркие цвета и людей. Может, даже сам начнет ваять по мрамору.

Кунал догадывался, куда могла направиться Эша, однако вместо поспешной погони он провел вчерашний день в размышлениях, прорабатывая каждый шаг, каждый стратегический ход, чтобы разглядеть путь к вероятной победе. Победить несмотря ни на что и сохранить свое чувство достоинства. Он не верил, что сможет отдать Эшу под суд, а мысль о том, что он привезет ее прямиком на смерть, заставляла содрогаться до глубины души.

Он ни в коем случае не мог дать Эше умереть.

Стоила ли одна девушка всего будущего? Пусть он и не верил в него больше, но ведь другого у него не было.

В одно мрачное мгновение Кунал представил, как найдет постороннего человека и притворится, будто он и есть Гадюка. Но он не догадался украсть один из мечей Эши в качестве доказательства и не мог вынести мысли о невинной крови на руках.