Потом он подумал о том, чтобы подставить преступника, но и это было невыносимо.

Как же он мог, будучи солдатом, даже помышлять о том, что враг или преступник имел свои причины встать на такой путь, сделать неверный выбор? В бою его бы убили за несколько секунд из-за колебания, вызванного такими размышлениями.

Кунал тосковал по тем детским дням в летнем дворце. Когда он был мальчишкой, жизнь казалась такой простой – мама направляла его, а нянечка присматривала.

Вернувшись к реальности конюшни, он убрал щетку и снова привязал кобылу.

Вздохнув, он открыл дверь гостиницы, выпуская на улицу какофонию звуков.

Главный зал представлял собой большую комнату с высоким куполообразным потолком, с которого струились шелковые полотнища – они делили помещение на квадраты. Подушки с красно-белыми узорами служили сиденьями для разных гостей, от торговцев с вычурными золотыми ожерельями до школьников в чистеньких белых одеяниях и хихикающих молодых женщин со звонкими браслетами. Кунал локтями пробился к задней части зала, поближе к выходу и лестницам.

К нему сразу подбежала служанка, сквозь опущенные ресницы следя, как гость усаживается на низкие подушки.

Теперь Кунал носил одежду странника, с уттарьей, переброшенной через плечи и поверх головы.

Спустя считаные минуты прибыла еда, окруженная облачком пара и тяжелыми пряными ароматами дхарканской кухни. Кунал блаженно выдохнул. В Крепости не позволяли есть такие блюда, а он любил их с детства.

Нечто в остром сильном запахе, в плотности чечевицы и риса согрело его душу. Казалось, эта еда наполнила какую-то дыру внутри, которой он и сам не замечал раньше и которая образовалась под влиянием тревог, смущения, раздражения.

На миг он закрыл глаза, откинул голову на деревянную стену. Свет согревал правую сторону лица, но Кунал об этом не беспокоился. Ни один знакомый его сейчас бы не признал.

Его волосы отросли и мягко вились, приняв темно-каштановый оттенок из-за вечного солнца, а борода стала гуще. Ему даже нравилось это ощущение. У папы была солидная длинная борода и потрясающая грива. Только это Кунал и запомнил из отцовского облика – с тех времен, когда знал его.

Предупредительная служанка пришла убрать пустую тарелку, и едва Кунал открыл глаза поблагодарить ее, как что-то привлекло его внимание.

Блеск бронзовой кирасы прямо посреди комнаты. Кудри и красная рожа, на которой написаны высокомерие и голод.

Ракеш присел среди продавцов мечей, и рисовое вино выплеснулось из металлической чашки в его руке прямо на пол. Кунал напрягся, стараясь расслышать беседу.

Девушка до сих пор стояла перед ним и выглядела изумленной из-за такой перемены в госте.

Кунал улыбнулся ей и подался вперед.

– Кто этот мужчина? – спросил он.

Ее глаза широко распахнулись, она стала теребить браслет-валайю на запястье. Гостиница, управляемая дхарканцами, которую не сожгли дотла, под защитой жителей города – в новой Джансе это было поистине чудо. Но перед лицом солдата это была жалкая защита. Теперь Кунал понял выражение ее лица. Боязливое, но дерзкое.

– Он приехал раньше и устроил целое заседание. Солдат из Фаора, – шепнула служанка. Она поглядела на одного, на другого и придвинулась ближе. – Клянется, что нашел Гадюку и собирается предъявить предателя суду. – Она покраснела. – Это он так сказал – «предатель». И с какой стати этот суд, не пойму. Поздновато гоняться за Гадюкой и обвинять его после стольких лет.

Служанка поняла, что сказала чересчур много, и мигом замолчала.

Кунал тепло ей улыбнулся, чтобы дать понять – он не станет повторять ее речи. Она расслабилась и снова стала смотреть застенчиво.

Внутри Кунала все кипело. Он должен узнать, обнаружил ли Ракеш верный след или просто бахвалился.

Он шепотом поблагодарил служанку. Она было повернулась, чтобы уйти, и он резко схватил ее за запястье.

– Сможешь послушать и передать мне, о чем он там толкует? – Он быстро подумал. – Я недолюбливаю солдат, а этот на вид – один из худших.

Глаза девушки расширились, и она кивнула. Кунал вздрогнул. Лгать становилось все легче и легче.

Девушка, послав Куналу улыбку, поспешила за угол, где восседал Ракеш с компанией.

Он не заслуживал ее восхищения. Ибо стал небрежным, недооценил противников. Как Ракешу удалось напасть на след Эши? Знал ли он, кто такая Гадюка?

Если он знал, что это Эша… Куналу сейчас было что терять. Отпустить Эшу и позволить Ракешу победить – это разные вещи. От мысли о Ракеше-командующем в Кунале закипала кровь.

Как и от мысли о Ракеше, ловящем Эшу, вообще пребывающем где-то рядом с ней. Кунал вспомнил слова Алока о том, что произошло с домом Балода. Отчаяние вело к дурным решениям, а если речь о Ракеше, все выльется в жестокость.

Эша принадлежала Куналу. Неважно, схватит он ее или нет. И должность командующего также принадлежала ему.

Видеть Ракеша, единственного из всех людей, охотником-победителем…

Кунал просто не мог отступить и позволить ей погибнуть в лапах Ракеша.

Кунал ущипнул себя за нос, стараясь ослабить невероятную тяжесть в груди.

Спокойствие. Контроль. Нужно оставаться спокойным и обдумать все.

Фаор. Может, кто-то заметил ее, сложил два и два. Ракеш мог знать обо всем или же знал только то, что Гадюка отправился в этом направлении.

Из этого города мало дорог вели в Дхарку. Официальный пропускной пункт, охранявшийся джансанскими солдатами, исключался. Она точно пойдет через горы Гханта, а значит, и через долину Мауна – что, в свою очередь, дает мало пространства для маневра. Если Ракеш загонит ее в угол в верном месте, притом одну, Эша попадет в беду.

Это очевидно. Даже Ракеш разберется.

Кунал сидел и ждал, наблюдая за Ракешем и ощущая, как ненависть лавой растекается по всему телу. Эша сможет о себе позаботиться, если Ракеш нападет в одиночку, но что, если он отправит ястреба и позовет подмогу?

Эша велела ему ступать домой. И он был готов.

Однако столкнувшись лицом к лицу с такими обстоятельствами, Кунал захотел победить.

Если победу одержит Ракеш – если он вообще притронется к Эше, – Куналу не найти покоя до конца дней.

Почтовый ястреб спикировал к горам, нырнул в золотистый туман, окутывавший их склоны и долину Мауна, и его тень упала на верхушки высоких деревьев.

Эша вытянула руку, и он неловко сел на нее. Концы ленточки, привязывавшей записку, упали в ладонь; Эша потянула за них и развернула послание.

Да покарает врагов Лунный владыка! Она оставила одну проблему позади, но нашла другую.

Можно себе представить реакцию Кунала на прозвище Проблема – негодование в сочетании с этой маленькой морщинкой между бровями. Эша до сих пор помнила тот его взгляд: словно Кунал тонул, а она могла его спасти. Но это не так. Не тогда, когда ей необходимо сражаться за собственный путь.