Выражение лица дочери смягчилось.

– Я совсем не это имела в виду. – Она обвела рукой просторный лофт. – Дело не в тебе, а в квартире: она больше не отвечает твоим нуждам.

И тут Грейс наконец поняла:

– Я не собираюсь отсюда съезжать.

– Мам…

– Я остаюсь здесь! – Мало того что придется пожертвовать своей гордостью, бросить рукоделие, уйти с работы – так еще и от дома отказываться?!

Битый час Джастина убеждала ее, перечисляя достоинства переезда в новую, более удобную квартиру. Дочь не унималась: приносила рекламные брошюрки, назначала встречи с риелторами… Грейс отметала все попытки. Она и так потеряла слишком большую часть себя прежней, чтобы променять свой старый лофт и эклектичный район на новенькую квартиру с ровными полами и без всякой индивидуальности. В этих стенах осталось много дорогих сердцу воспоминаний, и она не собиралась с ними расставаться.

Вскоре Грейс оправилась настолько, что смогла обходиться без инвалидного кресла и вернула его в больницу.

На следующий день Грейс сидела в студии, набрасывая центральный мотив для нового одеяла. Неожиданно в дверь позвонили. Обычно она раздражалась, когда приходилось отвлекаться от работы, но сегодня была рада любому предлогу. Вдохновение, с которым Грейс начала одеяло по мотивам двадцать третьего псалма, давно иссякло. С момента возвращения она забросила семь начатых проектов; ей уже хотелось взять простейший узор из журнала и сделать хоть что-нибудь…

Итак, за отсутствием прогресса она была рада незваным гостям, ожидая увидеть Джастину или Сондру, но, к ее изумлению, на пороге лифта возник Габриэль.

– Доброе утро, – поздоровался он. На полу возле него стоял большой ящик с инструментами; за спиной – какие-то железяки и деревяшки. – Можно войти?

– Чего тебе надо?

– Пришел поговорить о твоей квартире.

– Я не собираюсь съезжать.

– Знаю, Джастина сказала. – Габриэль вошел и огляделся. – Где кухня?

– Зачем тебе?

– Оттуда и начну. Потом ванная, спальня и ателье. За сегодня, пожалуй, не управлюсь.

Грейс недоуменно нахмурилась:

– Ты о чем вообще?!

В ответ Габриэль принялся разгружать лифт. Грейс застыла на месте. Обойдя ее, он прошел на кухню и стал деловито измерять высоту столешниц и ширину проходов.

– Что ты делаешь? – спросила она, зайдя на кухню, хотя уже начала догадываться.

– Собираюсь переоборудовать квартиру.

– Здание уже подготовили на случай землетрясения.

– Нет, на случай, если тебе снова понадобится кресло.

Грейс почувствовала, как в груди поднимается волна злости.

– А, так она и об этом тебе рассказала?

Габриэль молча прошел мимо нее к лифту за оставшимися инструментами, и не успела Грейс оглянуться, как он принялся за работу.

– Я не просила помогать! – огрызнулась она.

Габриэль фыркнул, но не остановился.

– От тебя дождешься, как же…

– Это Джастина тебе велела?

Он поднял голову:

– Нет, это моя идея, и Джастина вряд ли ее одобрит. Она хочет, чтобы ты отсюда переехала. Так мне продолжать или как?

Его прямота злила и обескураживала одновременно.

– А что ты вообще понимаешь в этом деле? – спросила она, маскируя растерянность пренебрежительным тоном.

– Я – плотник с лицензией; уже восемь лет работаю подрядчиком.

Грейс не знала, что и думать.

– Надо же, какой ты, оказывается, разносторонний! – съязвила она. Габриэль промолчал.

Грейс стояла в дверях, наблюдая за ним и чувствуя себя глупо. В конце концов она решила вернуться в ателье и закончить эскиз. Однако сосредоточиться не удавалось: отвлекали звуки молотка, пилы и дрели.

Через пару часов Грейс не выдержала и вышла на кухню. Габриэль расширил проход, убрав часть столешницы, и теперь углубился в нижний шкаф.

– Что ты там делаешь? – спросила она.

– Перевешиваю полки, чтобы ты смогла дотянуться сидя. Чашки и тарелки можно переставить вот сюда, пониже, а легкие вещи – наверх.

Разумная идея, отметила про себя Грейс.

– И охота тебе…

– Охота.

Грейс подавила раздраженный вздох и глянула на часы:

– Я собиралась перекусить. Будешь?

Габриэль высунулся из шкафа:

– Буду, спасибо.

Пока он умывался, Грейс подогрела остатки супа и сделала сэндвичи с ветчиной. Внезапно откуда-то из глубин памяти всплыла картинка: она вот так же готовит ему сэндвичи на перекус между уроками – в том самом сгоревшем доме…

Грейс отогнала воспоминания прочь и накрыла на стол, отодвинув разбросанные инструменты. Она принялась за еду, не дожидаясь его; Габриэль вскоре присоединился, чисто вымытый и даже причесанный.

– Объеденье! – похвалил он суп. – Ты всегда отлично готовила.

Грейс пропустила комплимент мимо ушей.

– Я ценю твою помощь, правда.

– Не за что. – Габриэль с наслаждением откусил сэндвич. – Уж я-то знаю, каково это – потерять дом. У меня так было не раз. Не хочу, чтобы и с тобой такое случилось.

Еще раз, чуть не поправила его Грейс, вспомнив о пожаре.

– А с чего это ты решил заняться плотничеством?

– Один знакомый искал помощника и предложил подзаработать и заодно немного поучиться. Я тогда жил в ночлежке, и мне позарез нужно было хоть какое-то жилье, ну я и принял предложение. Он предупредил, что, если я заявлюсь на работу пьяным, сразу выставит вон.

– Ты жил в ночлежке?

– И не раз. – Габриэль как-то странно взглянул на нее. – А где, по-твоему, я был после ухода?

– Наверное, жил у родственников или у друзей.

– Ну да, пока им не надоело. Потом я ездил с места на место, остановился в Лос-Анджелесе, но тут деньги кончились, и я оказался на улице.

Он произнес эту фразу небрежным тоном, однако Грейс застыла от ужаса. Даже в самых своих отчаянных фантазиях она и помыслить не могла, что бывший муж превратится в вонючего уличного бомжа.

– А как ты вообще…

– Как я выкарабкался?

Грейс кивнула. Габриэль вздохнул и оперся на спинку стула.

– Я упал на самое дно – ниже сточной канавы, как говорится. К счастью, те годы в памяти почти не задержались. Вкратце дело было так: однажды я зашел в миссию, надеясь на чашку горячего супа, и случайно попал на собрание анонимных алкоголиков. Сперва мне показалось, что это просто дешевый трёп, но мало-помалу я проникся идеей. Я не пью уже десять лет.