У Эриха вырывается вздох облегчения, когда офицеры уводят их с глаз толпы и помогают подняться в частный вагон. Здесь действительно роскошно, как и обещали немцы. Мягкие диваны, обитые плотным дамастом, туалет, отделанный мраморной плиткой, темно-красные занавески на окнах.

Офицеры помогают супругам разместить на полках и сиденьях чемоданы, пакеты, сундук, после чего желают им приятного путешествия, щелкают каблуками, салютуют «Хайль Гитлер!» и покидают купе. Раздается свисток, и поезд медленно отходит от платформы, постукивая по рельсам. Вагон начинает покачиваться, но супруги по-прежнему стоят, словно приросли к полу. Они не верят своей удаче. Только когда поезд покидает пределы амстердамского вокзала, они опускаются на диваны напротив друг другу.

— Останемся в пальто? — неуверенно спрашивает Корнелия.

Эрих понимает, почему она задает этот вопрос. Приказ рейхскомиссара предписывает постоянно носить звезду Давида, а если они снимут пальто, то звезд не будет видно. Не зная законов оккупированных стран, через которые им предстоит проехать, Эрих отвечает:

— Думаю, так будет благоразумнее, дорогая. — Он похлопывает по внутреннему карману пальто, в котором лежит драгоценное охранное письмо Зейсса-Инкварта. — Кроме того, я хочу, чтобы оно было под рукой…

Корнелия понимающе кивает.

Свисток оповещает о прибытии в Берлин после долгого пути, полного волнений и ожидания. Поезд останавливается у темной платформы. Эрих и Корнелия замерли, глядя друг на друга, и молча ждут, когда поезд покинет этот страшный город. Эрих слышит негромкую суету — это пассажиры рассаживаются по вагонам, но на других станциях посадка, как ему кажется, проходила быстрее. Вынимая конверт из внутреннего кармана пальто, он выглядывает в окно, пытаясь разглядеть сквозь клубы пара, в чем причина задержки.

При тусклом свете вокзального фонаря Эрих видит уборщика. Он остался один на опустевшей платформе. На секунду взгляды двух мужчин встречаются, и уборщик поспешно прячется в тень.

Дверь в купе с грохотом открывается. Супруги подскакивают при виде солдат. Эрих держит наготове охранное письмо.

Нью-Йорк, наши дни

Не прошло и часа, как Мара потихоньку проскользнула в здание «Северин» через черный ход, вставив свою карточку в считывающее устройство и помахав охраннику, отдежурившему ночную смену. Она зашла в свободный лифт и нажала кнопку этажа, на котором находился офис Харлана.

Пока лифт шел наверх, Мара постаралась успокоиться. Она вышла из лифта, ступив в просторный вестибюль, отделанный красным деревом, обставленный кожаной мебелью в бежевых тонах, украшенный свежими букетами экзотических цветов и современными, пока недооцененными картинами. Здесь обитали партнеры фирмы, именно сюда, в эту роскошь, стремилась попасть Мара, потратив столько времени, но сейчас ей стало противно от этой выставленной напоказ иссушающей жизнь алчности.

Мара прошла по длинному лабиринту коридоров к угловому офису Харлана. Подойдя к двери, она впервые увидела, что в приемной нет секретаря. Мара собралась с духом и постучала, ожидая услышать гортанное рычание вместо разрешения войти, однако за дверью было тихо.

Харлан, который всегда укорял своих партнеров в недостатке рвения к работе, должен был быть на месте.

Мара снова постучала, и на этот раз услышала удивленный рык.

— А? Кто это?

— Мара Койн, — объявила Мара сквозь закрытую дверь.

Последовала долгая пауза, а затем, к изумлению Мары, ей разрешили войти. Мара открыла дверь и увидела Харлана на обычном месте.

— Простите, что отвлекаю вас… — начала она извиняться, но не успела докончить, как босс ее прервал.

— Мара, именно вас я и хотел видеть.

Мара настолько поразилась, что в ответ выдавила одно только слово, да и то заикаясь:

— П-п-правда?

— Да. У меня для вас отличная новость! — воскликнул он радостно, чего прежде никогда с ним не случалось.

Мара не знала, как отреагировать, но видеть Харлана в добром расположении духа было так необычно, что у нее возник страх.

— Какая? — спросила она, понимая, что его веселость не к добру.

— Я только что разговаривал с моим человеком в «Бизли». Как оказалось, дело о «Куколке» разрешилось само по себе, к полному удовлетворению нашего клиента.

— Что? — изумилась Мара.

Каким образом повернулись события, что «Бизли» остался доволен? Если бы судья вынес решение, то первым о нем узнал бы Харлан, а вовсе не «Бизли». Выходит, речь не идет о том, что «Бизли» выиграл дело по судейскому решению, за что Мара молча возблагодарила небеса. Она никогда бы себе не простила, если бы судья Уир внял ее аргументам и взял за основу дело «Декларк», тем самым лишив всех жертв холокоста возможности вернуть утраченную собственность.

— Да. Вчера вечером «Куколка» была украдена из хранилища «Бизли».

— Украдена? — Мара не поверила своим ушам.

— Да, украдена. — Харлан прикрыл веки и сделал глубокий вдох, пытаясь справиться с раздражением. — Мара, страховка позволит нашему клиенту урегулировать вопрос между сторонами. Предполагаю, что теперешний владелец и Хильда Баум получат каждый свою долю. «Бизли» обсудил это вчера с владельцем, а также с Хильдой Баум. По-видимому, они сумеют достичь дружеского соглашения, чтобы закрыть дело. Клиент не вдавался в подробности, да я и не спрашивал. Достаточно и того, что они в восторге от результата. И от нас.

Мара по-прежнему испытывала смятение.

— «Бизли» все урегулировал с Хильдой Баум вчера вечером?

— Да, вчера. Поздно вечером. Они имеют право вести переговоры без нашего присутствия, если только не привлекают адвокатов со стороны.

Мара попыталась увидеть в этом какой-то смысл, прикидывая, знает ли о случившемся Лилиан. Тем временем Харлан следил за ней, как коршун, ожидая ликования.

— Вам рассказал обо всем н-наш клиент? — запинаясь, промямлила Мара.

— Филипп не вдавался в такие подробности, впрочем, в этом не было особой необходимости. Я и так понимаю, как все сработает.

Сердце Мары застучало в горле. Она боялась спросить, но понимала, что должна.

— Филипп?

— Да, Филипп Робишо. Он мой человек в «Бизли», а заодно и старинный приятель. Вы знакомы?

Время для Мары остановилось. Харлан продолжал говорить, но она не слышала ни слова. Все размышляла о связях Филиппа с ее боссом. Знал ли Харлан правду? Понимал ли он, что нацисты украли «Куколку», а «Бизли» приобрел картину у их приспешника, Курта Штрассера? Сознавал ли Харлан, что Филипп и Майкл совместными усилиями старались скрыть истину? И что участь «Куколки» разделили и другие картины? Нет, она не могла открыть боссу то, что обнаружила. Мара знала, что он не придет ей на помощь. Но она сожалела, что не знает наверняка степень его участия в этом деле.