– А вот и наша героиня! Наша сенсация! Тут зрители аплодируют, аплодируют…

– Кончили аплодировать, – оборвала её Вика, рывком стягивая свой пепельно-розовый наряд через голову.

– А я, между прочим, говорила, что это платье произведёт на Белецкого неизгладимое впечатление! Как в воду глядела… Нет, ну как же всё-таки лихо он тебя с той вечеринки умыкнул!.. А напишешь такое в сценарии – скажут, надуманное всё, в жизни так не бывает… – Зойка с досадой поморщилась.

– Ты каждую жизненную ситуацию пытаешься переработать в сценарий? – осведомилась Вика, уже застёгивая джинсы.

– А то!.. И писатели тоже так делают. Но ты не бойся, – утешила Зойка, – если я соберусь написать о вас с Белецким, то, конечно же, изменю имена и не забуду указать, что «все персонажи вымышленные».

– Спасибо тебе, мил человек, – поблагодарила Вика с чувством.

Но у Зойки уже вновь загорелись глаза:

– Слушай, а какой он в постели, твой Белецкий?

– А ты не обнаглела, дорогуша? – засмеялась Вика. – Что ещё за вопросики…

Однако то, что Зойка назвала Александра «твой», приятно кольнуло её сердце.

– Ну, хоть капельку! – заныла Зойка. – Хоть чуточку!..

– Обойдёшься. – Вика застегнула сумку и помахала рукой: – Я всё равно уже убегаю…

– Ночевать-то хоть явишься? – крикнула Зойка ей вслед.

Вика на минуточку приостановилась. На губах её заиграла блаженная мечтательная улыбка:

– Честно?.. Понятия не имею!

А вот её верный друг Фунтик пребывал в шоке от такого поворота событий.

– Если откровенно, Вичка… – сказал он при встрече, отводя глаза. – Мне не нравится Белецкий. Какой-то он… скользкий, мутный тип.

– Но ты с ним даже не знаком! – возмутилась Вика.

Фунтик поморщился и потёр висок.

– Не в этом дело… Как бы тебе объяснить? Мне, к примеру, очень импонировал Стрельников. Тот был надёжный, хороший парень.

– Да-да-да, положительный во всех отношениях, – перебила Вика. – Но не люблю я его, ты слышишь? Не люблю!

– Да всё я понимаю, просто… Белецкий – это ведь не навсегда, понимаешь?

Вика вздрогнула.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, не собирается же он на тебе жениться и всё такое, – пожал плечами Фунтик.

– Можно подумать, я хочу выйти за него замуж! – фыркнула Вика, тем не менее, глубоко уязвлённая: конечно же, как и любая нормальная девушка, она уже рисовала в своём воображении идиллические картинки свадьбы с Александром, белого платья и фаты…

– Ну, тогда – к чему объяснения? – рассудительно заметил Фунтик. – Твой Данила являлся отличным кандидатом именно в спутники жизни, и самое главное – он был готов стать твоим спутником. А Александр… Ты для него – всего лишь одна из многих. Развлечение на время. Поэтому, как ни крути, а Данила был более перспективен для тебя…

Слушать подобное было неприятно и унизительно, но Вика справилась с этим чувством.

– Чья бы корова мычала, Фунтик! – воскликнула она преувеличенно радостным тоном. – Если бы мы выбирали себе любовь, оценивая перспективы… разве ты продолжал бы волочиться за Аллой? Она, насколько мне известно, тоже не собирается связать себя с тобой узами брака, да и вообще не относится к тебе всерьёз.

Удар попал в цель. Фунтик вздохнул и опустил голову.

– Я ничего не могу с собой поделать… – пробормотал он. – Я её очень люблю.

– Тогда прими как данность то, что у меня абсолютно то же самое происходит с Александром. Я просто люблю его. Без планов, расчётов и выискивания выгоды. Я не хочу загадывать наперёд. Я сейчас с ним счастлива, понимаешь?.. А что будет завтра – плевать. Мне действительно на всё и на всех наплевать.

…Всё равно догонит, обрушится смрадной тушей,

Подомнёт, раздавит, сломает тебе хребет.

Да, любовь. Увы, такая. Бывает хуже.

Я прошу, поверь – бывает намного хуже…

Нет, прости, нельзя показывать на себе.

Светлана Ширанкова

Вика не лгала – она действительно была счастлива. Так, как, пожалуй, ещё никогда в жизни не бывала.

Они с Александром виделись настолько часто, насколько это представлялось возможным и при его, и при её плотных графиках. В свободные от занятий вечера Вика ходила на его спектакли – сидела у стены на специальном приставном стульчике для «своих». Однажды они даже вырвались вдвоём в Питер на выходные – и это была потрясающая поездка. Вика впервые посетила город на Неве, и он привёл её в абсолютный восторг, показавшись идеальным, каким-то волшебным творением.

Если у Александра были съёмки вне Москвы, Вика маялась и сходила с ума от тоски, но, вернувшись в город, он непременно звонил ей. Они встречались, ужинали в каком-нибудь ресторане, а затем неизменно ехали к нему. Вике нравилось оставаться у него ночевать – даром что по утрам добираться до института было дольше, да и вставать тоже приходилось раньше на целый час. Ей нравилась его квартира, и даже домработница вскоре привыкла к ней и стала считать здесь своей.

Само собой, поначалу тётя Глаша отнеслась к ней настороженно – как к очередной девице, которых через постель Белецкого прошло на её памяти немало. Она в штыки воспринимала Викино чистосердечное желание помочь с уборкой или готовкой.

– Я пока и сама справляюсь, Санечка вроде не жалуется, – говорила она обиженно, поджимая губы. Однако вскоре согласилась хотя бы на то, чтобы Вика гуляла с собакой.

– Уж больно уматывает он меня, – пожаловалась она на Рифа в сердцах, – носится как оглашенный…

Пёс Риф был добряком и жизнелюбом, и Вика сразу же полюбила его за лёгкий, весёлый нрав. Шерсть у него, как и у всех колли, лезла просто ужасно, но Вике доставляло искренне удовольствие расчёсывать Рифа специальным собачьим гребешком. Пёс блаженствовал от этого, и процесс расчёсывания растягивался на часы. Вообще, Риф очень скоро привязался к Вике, как к члену семьи, и каждое её появление в квартире Белецкого сопровождалось радостным собачьим повизгиванием, объятиями мохнатых лап и лобзаниями в обе щёки.

Белецкому нравилось приглашать Вику к себе, нравилось заниматься с ней любовью, да просто нравилось проводить с ней время, разговаривая или смотря вместе фильмы. Но он по-прежнему не произносил слов любви, и Вике было совершенно непонятно, как он к ней относится. О будущем он с ней тоже практически никогда не заговаривал. Только однажды, в самом начале их отношений, Александр затронул эту тему. Они уже собирались спать, лёжа в обнимку в постели, утомлённые и разнеженные, и Вика неосознанно водила пальчиком по его голой груди, словно рисуя что-то. Белецкий вдруг поймал её руку, накрыл своей горячей ладонью.

– Белка, ты такая хорошая… – сказал он. – А я – человек-проблема. Помнишь фильм Тодоровича?.. Это как раз про меня. Я и сам не могу быть счастливым, и других тоже делаю несчастными, будто злой рок какой-то…