Он относится как раз к тому типу мужчин, которых я каждый раз ненавижу в книгах: красавчик и знает об этом. А бедная, несчастная главная героиня – то есть я – несмотря ни на что, на протяжении всей книги считает его потрясающим, пока, наконец-то, не смягчает его сердце.

Но я в этой игре не участвую. Снова поворачиваюсь на спину. Со мной такое не пройдет. Дальше я не буду ни боготворить его, ни еще как-либо пытаться его завоевать. Что хорошего будет во всех этих усилиях? Даже если я добьюсь своего «хэппи энда», он ограничится шестью, нет, уже пятью месяцами.

Вместо этого в будущем я буду максимально, как это возможно в наших условиях, держаться от Кьера подальше. Сегодняшний вечер был лишь маленькой репетицией того, что ожидало бы меня постоянно рядом с таким парнем, как он, а я этого действительно не хочу.

И если бы я только могла сейчас перестать все время видеть его перед собой?

Кончиками пальцев провожу по грубоватой штукатурке на стене. За ней нет ничего, кроме скал и моря. А на небе была луна? Не помню, потому что была слишком занята тем, что безостановочно размышляла об этом вечере, чувствуя себя жалкой и одинокой. Как это отличается от того состояния, в котором я пребывала всего несколько часов назад.

Ах, гори оно все синим пламенем.

Быстро ставлю на кровать свой компьютер.

Учитывая, который сейчас час, комментариев пока нет. Перечитав за следующие пару минут свои предыдущие записи в блоге, неожиданно задерживаюсь на одной из них. Шестнадцатый день. Вызов. Пройтись по всему маяку: подняться наверх и спуститься вниз посреди ночи.

Долго не думая, откидываю одеяло, хватаю с тумбочки фонарик и встаю. Когда выхожу из спальни, гашу за собой свет и сначала иду наверх, чтобы на кухне тоже выключить лампу, прежде чем вновь пойти вниз, по пути везде выключая освещение. И вот наконец я на первом этаже, рука застыла над выключателем.

На самом деле мне уже слишком темно, и я щелкаю кнопкой фонарика. Это тот, который я привезла из Гамбурга, луч у него бьет практически до луны. На противоположной стене появляется яркий кружок, и не давая себе возможности передумать, я жму на выключатель.

Темнота затапливает меня, как бездонно-черная вода.

На самый верх до кухни, а там вновь зажечь свет – так гласил мой изначальный план, но в эту секунду я не в состоянии даже убрать руку от выключателя. Ладонью я чувствую его закругленные края, и все во мне кричит, что я должна немедленно перевести его в исходное положение. Словно я реально нахожусь на лишенном света морском дне, от наступающей на меня тьмы начинает сдавливать легкие. Сантиметр за сантиметром моя рука сдвигается с переключателя. Ноги же, наоборот, отказываются слушаться.

«Вперед, – думаю я. – Давай же! У тебя есть фонарь, с которым тут, внизу, даже светлее, чем с этим позорным светлячком на потолке. Вон там винтовая лестница, ты от нее на расстоянии не больше четырех метров. А сколько там ступенек до следующего этажа? Десять? Двенадцать? Тебе это под силу. Хотя бы до второго этажа!»

Чувствую, как у меня задрожали колени. В то время как мой мозг продолжает раздавать приказы, тело уже начало капитулировать, и это продлится не дольше, чем пока последние крохи разума трусливо не сдадутся, чтобы спрятаться.

Ногти больно скребут кирпичную кладку, так я тороплюсь снова найти выключатель. Через секунду в помещении раздается негромкое гудение лампы.

Проходит какое-то время, прежде чем я прихожу в себя настолько, чтобы в подавленном состоянии поплестись назад в спальню; по пути наверх меня сопровождают вспыхивающие светильники.

В кровати притягиваю к себе ноутбук. За то время под моим новым постом в блоге появился один единственный ответ:

Со слабой улыбкой кладу фонарик обратно на тумбочку и откидываюсь на кровать.

Как минимум, мой экзорцизм сработал: от усталости глаза закрываются сами по себе.

За закрытыми веками мне видится, будто бы рядом со мной на кровати лежит Кьер. Я чувствую удары его сердца под моими ладонями и в тысячный раз утопаю в его глазах, серебро которых, кажется, сгущается все сильнее, пока он приближает свое лицо к моему.

Я со стоном накрываю голову подушкой.

Райан приезжает во второй половине дня. Айрин сказала, что он будет где-то в промежутке между четырьмя и пятью часами, и, когда в пятнадцать минут пятого он стучит в дверь Мэтью, я сижу в своей оконной нише и смотрю на море. От того, что я не смогу делать это каждый день до конца жизни, у меня уже сейчас щемит в груди. Каждый раз оно выглядит по-разному. Рваные облака, плотные облака, облака, которые, словно шпили башен, пронзают небеса, иногда они белые и безобидные, а иногда – темные и зловещие. Море порой качается мягко, беззаботно, что не различишь практически ни единой волны, но при этом бывают и дни, когда брызги взлетают до самых вершин утесов. И оно меняет цвет. Серо-синее, серо-зеленое, серо-стальное, однажды буквально черное, а затем вновь зеленое, как мох. Потребовалось бы постоянно выдумывать новые названия цветов, чтобы передать всю палитру оттенков. Сегодня море железно-серое с едва заметным зеленоватым сиянием. Железно-серо-еловый цвет. Над ним тянется безоблачное небо в бледно-голубых тонах.

После того как Райан стучит во второй раз – я специально оставила двери нараспашку, чтобы его услышать – в конце концов отрываюсь от окна, хватаю куртку и сбегаю вниз по ступеням.

На первом этаже стоит мой собранный чемодан на колесиках. Прежде чем сунуть ноги в ботинки, я впускаю Райана.

– Привет! – Ему приходится пригнуться, чтобы пройти сквозь «вход в пещеру» Мэттью. – Ты готова?

– Готова, – отвечаю я и туго завязываю шнурки. – Можем отправляться прямо сейчас.

Взгляд Райана скользит вверх вдоль винтовой лестницы, к круглому проходу на второй этаж.

– Должно быть, интересно жить здесь так долго. Каково это?

– Это… – тяну я, так как он застал меня врасплох своим вопросом, – это… как будто радиус твоего мира сужается до границ этого острова, а ото всего, что прежде было тебе важно, не остается почти ничего.

– А что было важно для тебя?

– Моя работа, – говорю я.

– И больше ничего?

– Думаю, нет.

– А что насчет твоих друзей? Или твоего парня? – Я отмечаю, что Райан стоит слишком близко ко мне, и делаю шаг в сторону.

– До сих пор все это не играло большой роли, – произношу я. – Пойдем?