– Само собой.

– Нет, серьезно. Просто все зависит от пропорций. – Айрин приносит свою тарелку с рисом обратно на стол и добавляет туда крошечную каплю дала. Потом все перемешивает, отчего рис приобретает легкий розоватый оттенок, и пробует еще раз. – Ну вот. Съедобно. Время виски.

Я смеюсь и сажусь рядом, накладываю себе на тарелку щедрую порцию риса и маленькую ложечку нутового дала и отправляю в рот первую вилку.

Ух ты. Блин, Айрин была права.

– Сколько там чили?

– Четыре.

– Одного было бы достаточно.

– И ты говоришь это сейчас, – посмеивается Айрин.

– Или даже половинки.

– Дьявольское варево.

Мы продолжаем есть рис с капелькой дала, пока Айрин не встает из-за стола, чтобы достать бокалы для виски. Щедрой рукой она наливает нам обеим по большой порции.

– Сюзанна очень любит острое. Может быть, она с этим справится.

– Может быть. Тебе, кстати, еще нужно ей написать.

– Ох, черт, забыла. – Она завинчивает крышку на бутылке виски и берет в руки свой смартфон, который лежит на подоконнике здесь же, на кухне. – Только это была не Сюзанна, а Райан. Мы же точно уже не придем в «Брейди», или как?

– Если выбор за мной, то нет.

Пальцы Айрин летают по дисплею.

– Он хочет знать, во сколько будем завтра выезжать. Что скажешь насчет половины девятого утра?

– Идет. – Делаю глоток виски. – А ты давно знакома с Райаном?

Она последний раз пробегает пальцами по экрану и поднимает голову:

– Уже довольно давно. Он нормальный парень, только иногда начинает задираться, прежде всего, если слишком много выпьет. По нему не скажешь, но он может становиться упрямым как бык. – Айрин тоже берет бокал. – А почему ты спрашиваешь?

– Да так. Мне показалось, Кьер его недолюбливает, я права?

– Честно говоря, когда-то они были даже очень хорошими друзьями. Но в какой-то момент все встало с ног на голову.

– Почему?

– Не уверена. Ни один из них об этом не распространяется. – Она покрутила свой виски в стакане. – Вкусный, правда? Мне его подарили последние постояльцы.

– Те муж и жена, которые поиграли у тебя на нервах?

– Именно. По всей видимости, у них возникло ощущение, что нужно как-то это загладить. Все-таки я ради них ездила в Кэрсивин, чтобы купить чай, к которому они привыкли. – Айрин вздыхает и встает. – Пошли сядем в гостиной, там удобнее.

Со своим виски в руке я прохожу за Айрин к выходу из кухни в соседнюю гостиную. Очарованная, замираю в дверях, когда Айрин включает старомодный торшер с темно-красным абажуром и кисточками по внутреннему кругу. Широкий, уютный на вид диван с целой кучей подушечек стоит перед открытым камином, встроенным в каменную стену, в котором еще что-то слабо тлеет. Вся задняя часть комнаты занята стеллажом, полностью заставленным книгами, рядом с ним стоит кресло для чтения, которое по сравнению с моим креслом в Гамбурге выглядит так, словно им часто пользуются. И оно явно намного комфортнее.

– Садись. Пойду подложу дров. – Айрин ставит бутылку «Kilbeggan» и свой стакан на столик из темного дуба, стоящий рядом с диваном, достает пару поленьев из отсека прямо под очагом и начинает раскладывать их на углях. Пока она занимается огнем, я тону в удобнейшем из диванов, на которых я когда-либо сидела. Никогда с него не встану.

– Минутку. – Айрин исчезает за дверью и вновь объявляется с вазочкой с остатками печенья. – Угощайся. Можно еще макать их в нутовый дал; скажи, если захочешь, чтобы я тебе его принесла. – Она плюхается рядом со мной и ставит вазочку между нами.

Сидеть вместе с Айрин перед камином и болтать обо всем на свете – для меня это что-то совершенно новое. И мне очень нравится. Раньше, в школьные времена, у меня были подружки, с которыми я иногда встречалась по вечерам, но в университете такие встречи стали происходить все реже, пока они совсем не пропали из моей жизни.

А я даже не понимала, что мне этого не хватает!

Айрин выглядит пораженной до глубины души, после того как я ей об этом рассказала.

– Но разве ты не знакомилась с разными людьми на лекциях и семинарах? Там же для этого масса возможностей. Совместные рефераты и так далее, вечеринки!

– Все это было, – признаю я, – но как-то… я это просто пропустила.

Этим предложением я заслужила от нее недоверчивый взгляд.

– Ну, хорошо, наверное, это неправильное слово. Я не столько пропускала, сколько обходила такие вещи стороной. Считала себя целеустремленной…

– А была при этом просто чокнутой, – перебивает меня Айрин.

– Видимо, тут ты права. – Я со вздохом глубже сползаю на диване и вытягиваю ноги. – Теперь в таких случаях я бы поступала по-другому.

– Как?

– Я бы повнимательнее взглянула на то, чего хочу по-настоящему, ко многому бы присмотрелась… и позаботилась о том, чтобы никогда не пришлось писать новости о знаменитостях.

– Ой, это можно считать стартовой площадкой, не исключай такой вариант, – спорит Айрин. – Не надо пускаться в крайности и вгрызаться во что-то. Если ты хочешь писать только о том, что волнует тебя саму, то из этого ничего не выйдет. Никогда ничего не происходит так, как мы этого хотим.

– Возможно. А ты? Не хочешь когда-нибудь выбраться отсюда? В Корк, как Сюзанна, или куда-то еще?

– Иногда бывает, конечно. Но я это каким-то образом – как ты там только что выразилась? – пропустила. После того как отец удрал, чтобы начать новую жизнь с другой женщиной, мама захотела уехать. Она построила эту гостиницу вместе с ним, и каждая комната, каждая ручка на двери напоминали ей о нем. – Это первый раз с момента нашего знакомства с Айрин, когда я слышу в ее голосе что-то, напоминающее гнев. Нет никаких сомнений – она до сих пор переживает, что отец ушел из семьи. – Моя мать родилась здесь, в Каслданнсе. Ни Сюзанна, ни я не ожидали, что она когда-нибудь захочет сбежать отсюда, но потом… это просто случилось. Сюзанна тогда как раз отучилась на переводчика и защитила в Корке магистерскую диссертацию. Она живет там с Калланом, ее парнем, и он очень хорошо зарабатывает. Места у них тоже достаточно, поэтому Сюзанна предложила маме переехать к ней. – Айрин наклоняется и берет последнее печенье из вазы. – Мы все думали, что она скоро решит вернуться, но она не передумала. Ну а я тоже хотела взять на себя управление гостиницей, ты же знаешь? Естественно, я волновалась, потяну ли все это в одиночку, однако… я люблю Каслданнс, мне нравится здесь жить, так почему бы не попробовать? Вот только до этого я не понимала, что это означает на самом деле… и что часть наших денег поступала с продажи туристам свитеров, шапок и шарфов, которые мама вязала сама. В смысле, мы продавали их не напрямую, а через один магазинчик в Кэрсивине. А я, к слову, даже пуговицу сама пришить не могу.