Но чего же он ожидал? Что я забуду всё, что со мной творилось по его указке? Забуду, как вышвырнул меня полуголой на сцену развлекать его друзей? Забуду, как бросил, точно надоевшую шавку, в лапы сутенёру? Ведь он должен был понимать, что тот попытается меня «попробовать», чтобы знать, какой товар предлагает. Якубу показалось тогда это забавным? Что он вообще за человек, этот Якуб Ямадаев? Хочу ли я связать с таким судьбу? Ох…

Когда я вспомнила произошедшее, моя воля окрепла. Только вот выставить требование в присутствии своей семьи я не посмела.

– Давай обсудим это наедине, – опускаю ресницы, разглаживая на коленях платье.

Очередной красивый наряд, подаренный сестрой. Трикотажное платье пудрового цвета. Приятное к телу, облегающее каждый изгиб.

Сабуров предложил уединиться в его кабинете. Слово «уединиться» прозвучало в его устах весьма двусмысленно. Так, что я вновь смутилась.

Поднялась из-за стола и, не глядя на гостя, направилась по коридору в глубь дома. Звук шагов за моей спиной нервировал. Резонируя о стены в тишине особняка, он просто пугал. Будто меня преследует маньяк, а я боюсь ускорить шаг, потому что он побежит за мной.

Лампы, как назло, светили тускло. Обычно дом казался уютным. Тёплым. А сейчас – опасным.

В какой-то момент я поняла, что терпение Якуба лопнуло. Он нагнал меня так скоро и неожиданно, что я не успела отреагировать. Сжал мою руку, разворачивая на себя, и впечатал своим телом в стену.

Смотрю на него широко распахнутыми глазами. Ощущаю его запах. А ещё свежий аромат накрахмаленной рубашки. Горячие руки, сжимающие мою талию. Прожигающие ткань платья насквозь. От его тела исходит жар.

Судорожно совершаю попытку вздохнуть, но воздуха вдруг стало критически мало.

– Что. За. Условие? – процедил сквозь белоснежные зубы.

В его присутствии разуму неимоверно сложно оставаться трезвым. Я соскучилась по его близости. Мне хочется к нему прижаться. Прикрыть веки и замурлыкать, как кошке, ждущей хозяина после работы.

Но во что превратится моя жизнь, если я продолжу оставаться для него удобной? Окажется переполненной болезненными переживаниями. Жгучей ревностью. А его – скучной. Ведь он поломает меня до конца. Не сможет остановиться после того, как я дам ему ключик к своему сердцу.

– У нас не будет близости, – задираю выше носик, изгибая шею, чтобы заглянуть в его глаза.

Якуб выпускает воздух из лёгких. Бык на арене и тот спокойнее дышит. И взирает на меня, будто я красная тряпка.

Смотрю на него со всем упрямством, что во мне имеется. Пытаясь не потерять упорства. Выдержки.

Убирает руки с талии, упирается ладонями в стену по обе стороны от моей головы. И нависая, заглядывает в глаза, едва ли не касаясь моего носа своим.

Мне кажется, он делает это специально. Вновь намереваясь подавить. Подчинить своей воле.

– Как долго?

Его губы изгибаются. Но не в улыбке. В злобном, хищном оскале, превращая его красивое лицо в звериный оскал. Меня пугает это выражение. Словно он жаждет наказать меня.

Ощущаю себя загнанным зайцем, поджавшим хвостик. Знающим, что стоит волку раскрыть пасть, как я полностью в ней умещусь.

– Не знаю. Пока не захочу, – рвано выдыхаю, задирая нос ещё выше, фантазируя на ходу. – В обратном случае доли ты не увидишь. Я приложу к этому все усилия.

Веки Якуба чуть опускаются, делая взгляд тяжёлым. Тёмным. Рассматривает меня будто под лупой. Ловлю нотки раздражения, злости, недовольства. Всё идёт не по его плану. А он к подобному не привык.

Мне кажется, он готов меня убить. И только сила воли сдерживает его от этого шага.

– До первой брачной ночи у нас не будет близости. Потом – её не будет только у тебя, – выплёвывает слова мне в лицо, отталкиваясь от стены. Моргаю, как глупая курица, пытаясь их переварить.

Сверлит взглядом, ожидая, пока до меня дойдёт значение его слов. И по мере понимания мои глаза всё больше округляются.

Якуб намерен мне изменять. О чём сообщил в лоб. Без прикрас. Осознание этого раздирает нутро до глубоких кровавых ран. Становится так нехорошо, что я едва не задыхаюсь.

Толкаю его ладонями в грудь, переходя на новый уровень. Мечтая доставить ему физическую боль. Ударить. Побить. Оставить шрамы! Ведь то, что я испытываю в данный момент, ни с чем не сравнить по остроте. Накалу и муке… Душевные терзания так велики, что выворачивают меня наизнанку.

Не хочу, чтобы он прочитал по моему лицу дикое разочарование. Обиду и боль. Мечтала ему их причинить. А он мне их с горкой вернул обратно.

Теряюсь в направлении, вместо того чтобы пойти обратно в гостиную, топаю в сторону кабинета.

Глупая. Какая же я глупая! Рассчитывала, что этот мелкий шантаж нашей близостью, сексом заставит его сделать наш чёртов брак настоящим. Не фиктивным. Побудит его хотя бы попробовать за мной поухаживать. А не ломиться в дверь, забыв о наличии звонка.

Неужели так сложно понять, что я жду слов? Не приказов. Не угроз. А признаний!

Мне восемнадцать лет, а он вознамерился лишить меня влюблённости, цветов и конфет. Первых свиданий и поцелуев. Романтики.

Якуб и романтика – два невозможных сочетания. Но неужели он не в состоянии показать, что чувствует ко мне чуть больше, чем к своей платиновой банковской карте? Или всё так и есть на самом деле, а я для него не более чем украшенный нулями счёт в банке? Ведь доля, причитающаяся ему, стоит куда дороже долгов отца.

Ямадаеву, должно быть, никогда не приходилось прикладывать усилия, чтобы добиться взаимности. Впрочем, мне знакома лишь одна его зазноба – та танцовщица, которой я по наивности отдала записку, предназначавшуюся Сабурову. Она наверняка сама искала с ним близости.

И сколько у него ещё таких в запасе, для которых Якуб – желанная добыча, а не наоборот? Во всём виновато его красивое личико и накачанное тело. Можно не утруждаться, чтобы добыть развлечение на одну ночь.

А ведь Ратмир неспроста дал понять, что цель этого брака для Ямадаева – возврат доли. Всё внутри меня от этой мысли осело на дно желудка. Тяжёлым, мутным осадком. Я стараюсь держать эту информацию в голове, не упускать её под натиском чар «жениха».

Внутри разгорается огонь. Лавой кипит во мне. На языке ощущается привкус гари.

– Ненавижу тебя, – шиплю, останавливаясь на месте, затем поворачиваюсь, чтобы взглянуть ему в глаза.

Якуб, наблюдая за моими метаниями, не двигается.

Такой же спокойный и злой.

Совершает шаг в моём направлении, вновь нависая. Подавляя своим ростом.

– Учись с этим жить, потому что тебе от меня никуда не деться.

Выпускаю воздух сквозь стиснутые зубы.