— Ну, может быть… — начал Орнольф, но тут к ним подошел прихрамывающий Великан Гримарр, само воплощение скорби.

Он протянул Харальду накидку Торгрима и его Железный Зуб. Харальд молча, с округлившимися глазами, принял вещи отца.

— Мне очень жаль, — произнес Гримарр. — Я горжусь тем, что мы с твоим отцом сражались рука об руку, до самого конца. Для меня стало бы честью сложить голову рядом с таким воином!

Харальд молча кивнул.

— Теперь, Харальд, я прошу тебя отправиться со мной. Ты нужен мне на борту «Крыла Орла», чтобы переводить то, что скажет ирландка. Она покажет нам, где искать сокровища Ферны, когда мы будем плыть вдоль побережья.

Харальд кивнул. Он передал Железный Зуб и пропитанную кровью накидку Орнольфу. Гримарр обнял парня за плечи и повел с собой.

Еще долго Орнольф со Старри стояли на берегу. Наконец Старри заговорил:

— Торгрим Ночной Волк не умер.

Орнольф открыл было рот, чтобы возразить, замер в нерешительности, как будто не зная, что сказать, а потом просто вздохнул.

— Пошли на корабль, — произнес он в конце концов тоном человека, который больше не хочет спорить. — Пойдем.

Эти двое молча переглянулись. В голове у Старри роились десятки мыслей, их было так много, что он не мог поймать ни одной из них. Поэтому, когда Орнольф развернулся и направился к «Скитальцу», Старри пошел следом за ним, как щенок.

Прилив достиг своего пика, и «Скиталец» свободно держался на плаву, пришвартованный к берегу одним-единственным канатом. Корабль покачивался и натягивал канат, как будто ему не терпелось отчалить, и его команда тоже разделяла бы его настроение, если бы не густой туман неуверенности, злости и недоверия. Орнольф со Старри последними взошли на борт, зайдя в воду почти по колено, прежде чем подняться на трап, ведущий от ширстрека. А нижний конец трапа увяз в илистом дне реки.

Орнольф взошел на борт и отправился на корму к румпелю. Старри втянул трап на борт, убрал его и двинулся вперед к высокому изогнутому носу драккара.

— Спустить весла! — закричал Орнольф.

Матросы схватили длинные весла и просунули их в отверстия. Никто не задавался вопросом, почему в отсутствие Торгрима командование на себя взял Орнольф. Никому даже в голову не пришло возмутиться.

Старри взглянул в сторону моря. «Крыло Орла» уже отчалило, команда налегла на весла, толкая драккар вперед кормой, вместо того чтобы идти вперед носом. На борту «Крыла Орла» находился и Харальд, вместе с Гримарром и ирландкой он стоял на корме. Девушку Старри не видел с тех пор, как они вырвали ее из лап Лоркана — наверное, самое бесполезное спасение на памяти Старри. Девушка была завернута в одеяло, и Старри смог разглядеть только ее лицо — маленькое и бледное.

— Табань! Раз-два! — скомандовал Орнольф, как только спустили весла и гребцы заняли свои места.

Гребцы откинулись назад, опустили весла и оттолкнулись от воды, заставляя драккар двигаться, и благодаря их усилиям «Скиталец» отчалил от берега и поймал кормой течение.

— Табань! — вновь скомандовал Орнольф.

Руку он держал на румпеле, его глаза успевали смотреть всюду: вверх и вниз по течению, на другие корабли, когда те отчаливали от берега, на гребцов, в ту сторону, откуда дул ветер. Старри видел, что, несмотря на возраст, невоздержанность и пьянство, Орнольф в душе все еще оставался моряком: как только он взошел на борт и встал у руля, в нем опять возобладали инстинкты, отточенные тысячами пройденных миль.

Старри смотрел на пенящиеся грязные воды, пока драккар медленно отдалялся от суши. Весла опять погрузились в воду, гребцы откинулись назад и одновременно оттолкнули весла от груди. «Скиталец» стал набирать скорость задним ходом. Старри скользнул за борт и неслышно спрыгнул в воду. Все звуки, которые он издавал, скрыли скрип весел в пазах, и удары лопастей по воде, и шум, с которым киль разрезал воду.

Вода доходила Старри до груди. Он двинулся к берегу, держась подносом корабля, чтобы его не было видно с палубы «Скитальца». Сапоги его вязли в илистом грунте. Он вышел из реки мокрый с головы до ног, повернулся, чтобы посмотреть на отдаляющийся «Скиталец» — он отошел от берега уже на добрый корпус. Никто не видел, как Старри спрыгнул за борт, и еще какое-то время его отсутствие останется незамеченным. В компании моряков он предпочитал оставаться в тени, не вылезать вперед, поэтому обычно его отсутствия никто не замечал.

Но он понимал: в море ему делать нечего. Пока. Где-то был живой Торгрим Ночной Волк. В этом Старри был уверен даже больше, чем в себе самом. Он совершил ужасную ошибку, когда оставил Торгрима вчера одного. Больше такой ошибки он не допустит.

Дул легкий попутный ветерок, поэтому команды на четырех драккарах — «Скитальце», «Крыле Орла», «Морском Жеребце» и «Лисице» — оставались на веслах. Моряки двигались взад-вперед, пока носы кораблей не нацелились в море — в море, которое они пока не видели. Над устьем реки Литрим висел туман, и морскую гладь нельзя было разглядеть, но викинги на кораблях знали, что, если плыть вдоль берега, вскоре придется резко повернуть на северо-восток, а они направлялись совсем в другую сторону. Но на юге высился огромный мыс, берег был весь изрезан острыми скалами, и им приходилось делать такой большой крюк. Они повернут на восток и уж тогда поплывут вглубь моря. Пока не рассеется туман, пока они не смогут разглядеть берег, до тех пор они не рискнут к нему приблизиться.

Из всех препятствий, с которыми можно было столкнуться на море, самым страшным был туман. Ночь представляла собой тяжелое испытание, но к ней можно было подготовиться. Темнота не застает моряков неожиданно, в отличие от тумана. В тумане опасность не разглядеть — рифы, берег, скалы, сушу. В тумане порой скрывалось и нечто, не принадлежавшее этому миру, что было самым неприятным.

В любой другой день в таких погодных условиях Харальд сын Торгрима вглядывался бы в туман, пытаясь своим острым зрением заметить то, что могло материализоваться под носом корабля, своим острым слухом уловить угрозу еще до того, как та окажется в поле видимости. Но не сегодня. Не сейчас, когда его мысли были настолько поглощены тяжелой утратой, что он даже не мог ее осознать.

Он сидел на палубе кормовой части драккара, перегнувшись через левый борт корабля. Его тело онемело, как будто его чувства настолько притупились, что он больше почти ничего не ощущал. Разум был словно в тумане: мысли крутились в голове мрачным серым водоворотом, в котором то тут, то там проступали едва различимые образы. С ним никто не заговаривал, а если к нему и обращались, он этого не замечал.

Рядом с ним сидела Конандиль, почти прижавшись к Харальду, и в присутствии девушки он находил толику успокоения. В Вик-Ло он все свободное время проводил рядом с ней, и, хотя свободного времени выдавалось мало, он уже не воспринимал ее как чужого человека, в отличие от моряков из команды драккара «Крыло Орла», часть которых он знал лишь отдаленно, а с другими не был знаком и вовсе.