Он страстно желал оказаться на борту «Скитальца», рядом с Орнольфом, и Старри, и прочими, с теми, кто знал, любил и слушался его отца. Он хотел оказаться в компании тех, кто скорбел вместе с ним. Но в нем было слишком сильно чувство долга, которое привил ему тот, кого он сейчас оплакивал, и долг говорил ему, что воины так не поступают, что он дал клятву Великану Гримарру и его морякам. Сам отец учил его, что воины не скорбят о тех, кто пал на поле битвы, они сами бросаются в бой и ищут отмщения.

Харальд верил каждому слову уроков, которые ему преподал отец. Однако от этого его боль не утихала.

Конандиль положила свою маленькую ручку ему на предплечье и сжала его. Она негромко заговорила с ним на своем мелодичном ирландском, который большинство норманнов, как знал Харальд, считали неприятным, режущим слух, но сам Харальд полюбил этот язык.

— Туман рассеивается.

Харальд поднял голову и взглянул за борт корабля впервые с тех пор, как они вышли из устья реки Литрим. Серая таинственная дымка стала отступать, и хотя небо до самого горизонта было белым и невыразительным, но Харальд смог разглядеть гладь океана, а к югу — большой мыс, за которым скрывался берег. Он почувствовал, что напряжение, сковывающее людей на борту, отступило, когда возможная опасность стала не слепой догадкой, а чем-то реальным.

Харальд в ответ лишь кивнул и принялся вглядываться в далекий берег. Он не стал расспрашивать Конандиль о том, где спрятаны сокровища, потому что и так знал: где-то за мысом к югу от них, и, скорее всего, плыть придется целый день, особенно если ветер стихнет и корабли станут медленно передвигаться на веслах.

Сидящий на корме Гримарр что-то прошептал кормчему, указывая вдаль. Кормчий повернул румпель, «Крыло Орла» стало забирать южнее, и казалось, что мыс из-за бимса на корме переместился к правому борту. Прочие корабли следовали в кильватере. Со своего места Харальд их не видел, но не сомневался, что они двигаются за дракка-ром Гримарра этим новым курсом.

В течение следующих нескольких часов команда «Крыла Орла» сидела на веслах. Благодаря тому, что моряков было вдвое больше, чем весел, они могли сменять друг друга и не так уставали, ведь силы им еще понадобятся в бою. В любой другой день Харальд первым бы занял место на гребной скамье, и, когда пришло бы время его сменять, он стал бы возражать, не желая отдыхать, но сегодня он не мог даже рукой пошевелить.

Солнце достигло зенита, но в это время года, когда дни становились короче, стояло не слишком высоко. Команде подали обед — вяленую рыбу, хлеб и эль. У Харальда не было аппетита — почти незнакомое ему ощущение, но Конандиль настояла, чтобы он что-нибудь съел, поэтому ему удалось запихнуть в пересохшую глотку немного еды. Вскоре после обеда поднялся ветер, благословенный ветерок с северо-востока, и моряки с радостью втянули весла на борт и установили большой парус в красно-белую клетку.

Ветер дул не слишком сильно, и «Крыло Орла» шло не намного быстрее, чем на веслах, но благодаря ему отпала необходимость грести. Драккар немного накренился на правый борт, вода журчала вдоль всего корпуса, а ветер гнал его на юго-восток. Из-за течения и ветра с моря Гримарр огибал мыс по широкой дуге, и только ближе к вечеру они отошли достаточно далеко от берега, чтобы он смог повернуть немного южнее, потом на юго-запад, и стал держаться ближе к берегу.

Харальд наконец встал, мышцы затекли после того, как он долго сидел, скорчившись у борта корабля. Позади он видел идущий под парусом «Скиталец», море пенилось под его черным носом. Прекрасное зрелище. Как же Харальду хотелось быть на борту этого корабля, среди своих людей!

«Я чувствую то же самое, что чувствовал отец, когда хотел вернуться домой на хутор, назад в Эуст-Агдер», — подумал Харальд и ощутил, как на него опять нахлынула грусть.

Они все приближались к берегу, и, как только подошли так близко, что с корабля можно было хорошо разглядеть береговую линию, их нашел Гримарр и заговорил с Харальдом впервые с тех пор, как они отчалили.

— Спроси у этой ирландки, как далеко мы от того места, где Фасти спрятал сокровища. Спроси у нее, знает ли она, где мы находимся.

Сочувствие, которое звучало в голосе Гримарра, когда они садились на корабль, исчезло, и сейчас он говорил менее любезно, чем в Вик-Ло. Куда уж неприветливее!

Перемена сбивала с толку, но мир Харальда и так перевернулся с ног на голову, поэтому поведение Гримарра теперь казалось просто еще одной необъяснимой странностью. Харальд коснулся руки Конандиль.

— Ты узнаешь эту местность? Мы рядом с тем местом, где Фасти спрятал сокровища?

Конандиль долго вглядывалась в берег, который находился не меньше чем в полумиле от них. Наконец она произнесла:

— Я знаю, где мы. Но отсюда до того места, где мы спрятали сокровища, день пути. Это не здесь, еще южнее.

Харальд перевел слова девушки, Гримарр в ответ только пробормотал себе под нос что-то похожее на ругательство. Он повернулся спиной к Харальду и Конандиль и направился к кормчему, чтобы тот повел драккар к низкому, усыпанному галькой берегу в нескольких милях южнее. Когда «Крыло Орла» взяло новое направление, остальные корабли в кильватере последовали за ним. А еще спустя час их носы мягко уперлись в галечный пляж. Были брошены якоря, к берегу пришвартовались одним канатом таким образом, что корабли оставались на плаву и были готовы в любой момент уплыть от опасности, а бдительная команда готовилась провести ночь на борту.

Гримарр перешагнул через нос и вброд направился на берег, где и встретился с капитанами других кораблей. Харальд видел, как его дед неуклюже сошел по трапу, который спустила его команда, а потом присоединился к Гримарру и остальным, чтобы держать военный совет у носа «Скитальца». Харальду хотелось подойти к деду, но он считал своим долгом оставаться на борту судна Гримарра, поэтому не сдвинулся с места.

Ночь прошла без приключений, и с рассветом подул легкий ветерок с берега — идеальный для того, чтобы идти под парусом. Драккары натянули швартовы, как будто так и просились в море. Еще до завтрака подняли якоря, подняли паруса, отдали швартовы, и четыре корабля один за другим грациозно отчалили от берега назад в море.

Когда наконец-то подали завтрак — вяленую рыбу, хлеб и эль, то же самое, что вчера на обед и ужин, — голодные моряки не жаловались. Харальд с тоской посмотрел на «Скиталец», который опять шел у них в кильватере, и сейчас ему еще больше хотелось оказаться на борту своего корабля, а лучше и вовсе подальше отсюда.

Справа мимо них словно бы проплывал берег Ирландии, и Гримарр держал корабли как можно ближе к нему. Он ничего не говорил, но сердито смотрел на Харальда, как будто в чем-то обвинял. Сам Харальд совершенно ничего не понимал, ведь он был уверен, что помогает Гримарру. Харальд решил, что Гримарру просто не терпится найти награбленное, и, наверное, он думает, что Конандиль заблудилась, ведет их не туда.

«Или, вероятно, он полагает, что мы с ней сговорились», — подумал Харальд. Поэтому он снова стал расспрашивать Конандиль, и та продолжала настаивать, что они еще не доплыли до того места, где Фасти припрятал сокровища.