— Я подслушивала, — объяснила Конандиль. — Гримарр и его подручные… они не боялись говорить в моем присутствии, считая, что я ничего не понимаю.

— А почему ты мне это рассказываешь? — удивился Харальд. — Разве тебе не все равно? Уверен, что ты всех нас ненавидишь.

— Да, — ответила Конандиль. — Я ненавижу вас всех. Но тебя я ненавижу меньше, чем Гримарра.

Стоящий в двадцати метрах от них Гримарр развернулся, спрыгнул с борта и закричал:

— Ублюдки! Сукины дети! Ирландские ублюдки! Налегай на весла, вы, жалкие тряпки, налегай на весла!

Он двинулся на корму, Конандиль отошла от Харальда, а Харальд смотрел на возвышенность над берегом, к которому они плыли. Они были уже достаточно близко, и Харальд смог разглядеть силуэты двух всадников на фоне серого неба. И как только он понял, кого разглядел и что это означает, всадники развернули лошадей и исчезли за дальней стороной холма.

Харальд взглянул на Гримарра и увидел, что и тот смотрит на него.

— Надевай свою кольчугу, бери меч, — рявкнул Гримарр. — Мы идем на берег. Пора отомстить. Ведь ты же этого хочешь, да?

— Да, — подтвердил Харальд. — Да, именно этого.

Торгрим Ночной Волк очнулся от нестерпимой боли. Тело его одеревенело, и ему казалось, что он никогда не сможет выпрямиться. Но, как ни странно, он чувствовал себя как будто даже посвежевшим. Ему было больно, но калекой он себя не ощущал. На самом деле он помнил, что должен что-то сделать, и теперь у него появились для этого силы.

Его разбудил звук — знакомый и бодрящий. Он понятия не имел, где находится, хотя был совершенно уверен, что лежит в стоге сена. Посреди поля? Нет, он лежал на грубых деревянных досках. Руки и ноги затекли — значит, он какое-то время был без движения. Но он и предположить не мог, как долго.

И опять он услышал звук, пробудивший его ото сна, и понял, что это лязг металла о металл, звон оружия — звук сражения. Он стал осторожно раздвигать сено, не зная, где окажется, когда высунет голову наружу, и что происходит вокруг. Над головой стал пробиваться свет, он отодвинул еще один пучок сена и увидел над собой серое небо. День был пасмурным, солнца на небе не было. Торгрим чувствовал, что сено намокло от недавнего дождя, поэтому предположил, что он все еще в Ирландии.

Вокруг него кто-то тяжело дышал, шаркал ногами, и он опять услышал звон мечей. По звуку он понял, что дерутся; несколько человек. Он приподнялся на локтях и высунул голову из сена. Ощутил обжигающую, зудящую боль в груди, там, где остались два длинных пореза, и почувствовал, как напряглась кожа на месте недавно затянувшейся глубокой раны. Преодолевая боль, он огляделся.

Он лежал в повозке, рядом с которой на земле увидел мертвых воинов, а четверо живых скрестили оружие над их телами. Или, сказать точнее, взяли передышку в разгар сражения. Они мерили друг друга взглядами, и потому, как они стояли, Ночной Волк понял, что на самом деле трое дерутся против одного.

Хотя Торгрим еще не стряхнул с себя остатки сна, он сообразил, что трое из них — ирландцы, судя по одежде, причем те, кого называли фуидхирами[14], крестьяне эр форгилла, которые поклялись в верности ри туата. То, что это не воины, угадывалось по тому, как неуверенно они держали мечи.

Человек, с которым они бились, был норманном, облаченным в знакомую тунику и штаны, с боевым топором в руках. На нем не было ни кольчуги, ни шлема, и даже в одурманенном состоянии Торгрим почти сразу же узнал Старри Бессмертного.

В одной руке Старри держал топор, опустив вниз и чуть в сторону, а другой манил к себе трех противников. Он улыбался. Такую схватку Старри всерьез не воспринимал, для него это было скорее чем-то вроде развлечения.

Как будто по сигналу, все трое бросились на Старри одновременно, каждый сделал неловкий выпад мечом. Топор Старри описал широкий круг, парируя, — у одного из нападающих он выбил меч из рук. Старри шагнул вперед, сильно ударил ногой того, кто находился в центре, отчего противник согнулся пополам, а потом наотмашь врезал тому, что слева. Противник закричал и отскочил назад. При этом он попытался нанести слабый удар мечом.

Стоящий в центре, тот, которого Старри ударил ногой, как раз поднимался, и хотя Старри мог с легкостью убить его одним взмахом огромного топора, он решил снова ударить его ногой, отчего тот опять упал на траву. Старри повернулся к тому, у кого выбил меч из рук. Этого оказалось достаточно. Тот, кто еще держал меч в руках, швырнул его в Старри, и они с товарищем развернулись и пустились наутек. Третий крестьянин с трудом встал и бросился вслед за остальными.

Старри поднял руку, отбивая летящий в него меч, а затем сделал три шага в сторону убегающих ирландцев и закричал:

— Трусы! Вернитесь сейчас же! Вернитесь и деритесь! Вы жалкие трусы! — Нов голосе его уже звучало равнодушие, как будто он потерял интерес к происходящему.

— Старри! — окликнул его Торгрим. Голос его больше походил на карканье. — Старри!

Старри оторвал взгляд от убегающих противников и обернулся к Торгриму. Он заметно испугался, когда услышал собственное имя.

— Ночной Волк! — Его лицо просияло, как только он узнал говорящего. — Это ты!

Торгрим убрал очередной пучок сена и неуклюже выбрался из повозки, ухватившись за протянутую руку Старри. Он медленно выпрямился — осторожно, чтобы не разошлись раны, — и стал стягивать веревки с запястий.

— Во имя великих Тора и Одина! Ночной Волк… — воскликнул Старри.

Торгрим посмотрел на своего приятеля, заметил неуверенность на его лице. Старри ткнул его пальцем в грудь.

— Что? — спросил Торгрим.

— Ты… ты уверен… что живой, уверен? Ты не поднялся из преисподней? Или еще откуда-нибудь?

— Конечно, я жив, Старри! Ты что, с ума сошел? — удивился Торгрим, а потом подумал: «Глупый вопрос».

Он посмотрел на себя: туника на груди была изрезана крест-накрест. Она заскорузла от засохшей крови, и кожа под ней тоже была вся в запекшейся крови, а там, где крови не было, кожа казалась мертвенно бледной. Торгрим посмотрел на свои руки — их тоже покрывала запекшаяся кровь. И отовсюду торчало сено. Он мог себе представить, как выглядят его лицо, борода и волосы.

— Да, я вижу! — ответил Торгрим. — Нет, не бойся. Я еще на этом свете.

Он увидел, что Старри заметно расслабился. Торгрим огляделся. Возле повозки лежали четверо убитых.

— Это ты всех убил? — спросил Торгрим.

— Нет, — ответил Старри. — Они уже давно тут лежат, не меньше суток. Наверное, ты сам их убил. Сюда меня привели вороны. Я решил: там, где мертвые, там и Торгрим Ночной Волк неподалеку.