Мы снова уселись в машину и свернули с федеральной трассы на проселочную дорогу. Проехав метров триста, расположились на полянке у опушки леса. Казалось, что цивилизация очень далеко отсюда, первозданная красота слепила глаза яркими красками и  теплым нежным духом. Настроение поднялось, мы расстелили покрывало на траву и разложили съестные припасы, которые нашлись в багажнике автомобиля.

А нашлось много чего, в основном фрукты и овощи. Обедая, вспоминали зимние приключения в тайге, мое трудное излечение и ревность к Любе, которая сейчас веселила, но тогда едва не разбила мое сердце. Если честно, то на том пикничке мы впервые затронули эту историю с ревностью. До этого я не хотела ничего вспоминать, да и некогда было, потому что после свадьбы я сдавала сессию, потом мы сразу уехали в Новороссийск. А через несколько дней после приезда я невольно стала хозяйкой огромного конезавода, который находился недалеко от дома.

Однажды, вскоре после приезда домой, к нам в гости заявился очень худой интеллигентный человек. Он был очень высок, под два метра и невероятно худ, во время разговора сидел в кресле и качался из стороны в сторону, как мне показалось, от сквозняка, бродившего по комнате. Волосы  и глаза пришельца были одного цвета – серые, с серебристым блеском, губы отливали синевой, а запавшие щеки казались испачканными чем-то желтым. Но он был веселым, все время шутил и называл меня милой девушкой.

Тим улыбался, глядя на него, в его глазах светилось уважение пополам с жалостью. Незнакомец представился Вадимом Львовичем Островским, владельцем преуспевающего местного конезавода, затем предложил мне принять в дар этот бизнес. Я просто онемела от неожиданности, но Вадим Львович продолжил излагать суть своего визита. Дело заключалось в том, что жить ему оставалось месяца два, врачи диагностировали онкологию на последней стадии. У Вадима Львовича был сын, единственный ребенок, который стал инвалидом и не мог управлять конезаводом, да и не хотел.

- Я не могу принять такой подарок! – возразила я, выслушав гостя. – Я вам кто? Никто! Как вы можете предлагать в дар незнакомому человеку бизнес, который выстраивали годами, жили этим делом?!

- Молодец! Твое возмущение лишний раз доказывает, что ты честная и умная. Только такому человеку я могу спокойно передать свое дело. Тем более, я хорошо знаю Тимофея и его семью, доверяю им… думаю, что могу спокойно умереть, если дело моей жизни и мой сын в добрых, надёжных руках.

- Сын?! – я переглянулась с Тимом, но тот лишь ободряюще улыбнулся мне.

- Да… Тимофей не рассказал тебе? Дело в том, что мне не на кого еще и сына оставить. Он два года назад инвалидом стал. Зовут Антон. Я предлагаю честную сделку – я тебе конезавод, а ты мне гарантии, что мой сын не будет ни в чем нуждаться до конца своих дней. Да, ты не думай, что тебе легко придется с Антоном, он сложный человек. Ты не отказывайся сразу, девочка… подумай, только недолго. Мне осталось пару месяцев в этой жизни, но надо успеть еще многое.

Вадим Львович ушел, а мы еще долго обсуждали все нюансы сделки. Тим обещал помочь и с конезаводом, и с Антоном.

- Ты не думай, что тебе все даром достанется. Ты просто Антоху не знаешь. Вспомни себя еще год назад. Только он еще хуже, в десять раз хуже. Лечиться не хочет – не верит, что это возможно, озлобился на весь мир, в каждом врага видит… – Тим присел возле меня на корточки и взяв мои руки в свои, целовал нежно. – А если ты станешь хозяйкой его, по сути, наследства, то ты для него будешь враг номер один… Но он мой друг, я не могу его бросить.

- Не пойму, Тимош, ты меня уговариваешь или отговариваешь? – мне и правда стало страшно, от перспективы стать кому-то врагом.

- Предупреждаю… но больше некому помочь. Вадим Львович очень хороший человек, мне его искренне жаль. А ты, я знаю, справишься!

На другой день я все решила. Я приму конезавод, пусть Вадим Львович успокоится. Но приложу все силы, чтобы поставить его сына на ноги. Тим сказал, что это возможно. И, когда это случится, я отдам Антону все до копейки, мне не надо бесплатно. Я сама позвонила Вадиму Львовичу, он сильно обрадовался, но прежде, чем оформлять документы, предложил познакомиться с Антоном.

Мы приехали в Новороссийск, шикарная квартира, и очень злой, просто колючий хозяин. Смотрит исподлобья, рычит на отца. В какой-то момент я узнала в нем себя. Ту, которая до ужаса боялась людей и старалась никого вокруг себя не замечать. Антон же нападал, как раненый зверь. И тогда я просто поставила перед ним стул, чтобы он не смог объехать меня на своем инвалидном кресле, присела на него и поздоровалась, вкладывая в это простое слово, как можно больше дружелюбия:

- Привет… - потом посмотрела пристально в глаза. Долго.

Сначала Антон усмехнулся и тоже посмотрел мне в глаза. Он отвечал на мой взгляд с нахальством, смотрел задиристо, пытаясь подавить меня… но, уже через две минуты занервничал, стал отводить глаза. Мне тоже хотелось отвести взгляд, но понимала, если я сейчас сдамся, то мне его не победить, уже никогда.

И тут парень отступил. Он так разнервничался, что попытался сбежать, разворачивая свое инвалидное кресло и натыкаясь на мебель, злился еще больше. Я убрала стул и отошла в сторону, пусть проезжает. Антон рванул вперед и скрылся за дверью спальни. Посмотрела на сидящих на диване Вадима Львовича и Тима. Они улыбались, переглядываясь.

- Ну, Ева! – Вадим Львович поднялся с дивана и подошел ко мне, пожал руку. – Впервые вижу, как мой сын спасовал перед девушкой. Я думал, что уже никто не сможет с ним справиться. Но теперь я спокоен.

- Ваш сын обычный человек, но… мне так знакома его злость и отчуждение. Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы поставить его на ноги. На это уйдет много времени, но если это возможно, то мы его вылечим. Да Тимош? – я обернулась на любимого, поймала его восхищенный взгляд.

- Да родная! С тобой мы справимся. Обязательно!

Со следующего дня у нас не было ни минуты свободной, я оформляла конезавод, принимала дела, разбиралась в тонкостях своего бизнеса. Тим работал в клинике, мы почти не виделись. Даже на дом времени не было, ремонт начали только в апреле, купили мебель в мае, перед самым отъездом. Жили по-спартански - спали на полу, на надувном матрасе, ели или у родителей, или просто сидя на подоконнике. Самая оборудованная комната в доме была одна ванная. Надо сказать, что мне понравился мой новый дом, такой красивый и уютный. Тимоша очень обрадовался, когда я сказала, что с удовольствием стану хозяйкой в доме, который он построил для меня.

В конце мая мы уехали в Екатеринбург, нужно сдать экзамены и получить диплом, потом решить дела на родительском конезаводе и отобрать несколько коней, которых я хотела забрать с собой. Вадим Львович был еще жив, хотя двигался с трудом, таская за собой кислородный баллон. Оставить его вместо себя командовать бизнесом я не могла, слишком он слаб. Поэтому вызвала из Катера Егорку, упросила его вернуться на конезавод управляющим, договорилась о временном жилье для его семьи, пообещав в скором времени построить для них дом.