И как это ей всегда удавалось безошибочно угадать, что именно и где он делает, а?! Вот сволочная баба! И повадки у нее такие же, мать бы ее…

— А может, мне тут ужин кто приготовил, Надежда. Ты такой вариант не рассматриваешь? — для чего-то решил он ее поддразнить.

— Коли так, тогда я тем более вовремя, — тут же нашлась Надька, недоверчиво, правда, перед этим прыснув. — Ладно, мне по барабану, кто тебе там сейчас картошку жарит. Я насчет Машки звоню.

— А что Машка? Машка в порядке, — ответил Невзоров, будучи в этом абсолютно уверенным. — Через пару дней перебирается ко мне, и вопрос закрыт.

— Черт с тобой, забирай к себе, раз приспичило права отцовства покачать. Просто хотела узнать, что все в порядке, и только.

— В порядке, в порядке…

Макс ему сегодня по минутам расписал, чем они там в дачном домике занимались. И даже передачи, просмотренные ими за день, пересказал по убедительной его просьбе. Невзоров потом за ним проехался немного, дождался, пока Макс в дом зайдет, и поторчал под окнами и дверью с полчаса. Слушал…

Машка хохотала сначала над чем-то. Потом посудой гремела, кушать друга своего закадычного позвала. Невзоров и уехал. Он нечасто подслушивал, раз в три дня примерно. Знал, что нехорошо, но не убедиться, что дочь жива, здорова и настроение у нее вполне, он не мог. Потому и отчитывался перед бывшей с полным сознанием дела и заподозрить не мог, что Надька снова ему очередной удар готовит.

— Ладно… В порядке, значит, в порядке. Ты же отец ей все же, врать не станешь… — пробормотала она со вздохом. — Просто душа у меня болит, Олег, пойми.

— Что-то болеть она у тебя всякий раз ближе к ночи начинает. Что за странности, Надежда? Молодой муж, наверное…

Она даже договорить ему не дала, разразившись такой бранью, что Коля Семенов с его оборотистым лексиконом рядом с ней поблек бы мгновенно.

— Придурок! — закончила она, запыхавшись, и тут же передразнила: — Ближе к ночи! Что ты о ночах-то знаешь, сыщик хренов! А позвонила я тебе так поздно потому, что Макс полчаса назад заходил и Машку спрашивал.

— Макс? Какой Макс?!

Он не сразу понял, оглушенный ее матом. Не сразу вник и испугался потому не сразу. Просто еще раз переспросил:

— Какой Макс заходил полчаса назад?

И тут же на часы глянул. Если полчаса назад, это где-то около двенадцати ночи.

— У нее что, так много Максов, у дочери нашей, идиот?! — снова заорала Надька истошно. — Друг ее закадычный Максим, чтобы тебе понятнее было! В дверь позвонил, глаза заполошные, дышит, как гнался кто за ним. Я даже подумала, не обкурился ли малый. Нет, вроде отдышался, нормально… Вот он Машку и спросил. Дома, говорит, она, нет? А я говорю, нету ее. У отца ищи… Вот и позвонила тебе, придурку. А ты тут про ночи мне гнешь, будто что в них смыслишь. Короче, все, давай…

Она отключилась, а Невзоров еще минут пять сидел, обмерев, и слушал, как истошно вопит коротким квакающим зуммером в его руках телефонная трубка.

Что она только что сказала, эта гнусная баба?! Что Макс приходил к ней и спрашивал Машку?! Да, кажется. Но с какой стати ему ее там искать?! Она же… Она же еще четыре, нет, пять часов назад хохотала в его загородном доме и жрать его звала, этого худосочного говнюка. И все было в порядке, чего теперь?! Куда могла подеваться его дочь из дачного дома? Ведь если этот паршивец ее обидел чем и Машка взбрыкнула и уехала, вполне логично ей появиться у одного из родителей. Либо у матери, либо у него. А ее нет! А ее нет до сих пор, черт побери!!! Где же его дочь???

Не захочешь, Колю Семенова вспомнишь, что призывал его к уму и логичности в поступках. Он будто знал и повторял без конца:

— На хрен тебе, Олег, проблемы чужой бабы. Своих, что ли, мало?

Невзорову и в дурном сне не виделись проблемы именно такого плана.

Его Машка… Его дочь снова куда-то пропала! Снова сбежала, так получается? Я от бабушки уйду, я от дедушки уйду… Как в старой детской сказке, черт побери! Сначала от матери удрала, теперь вот от друга закадычного, предоставившего ей укрытие. А может…

Может, этот говнюк начал к ней приставать?! А что?! У них в это время гормон играет, мозги не включены, запросто мог вытворить что-нибудь подобное. Ох, блин! Ведь ноги же ему тогда выдернет и к башке приставит, если что-нибудь в этом роде подтвердится. Он же ему…

Разойтись как следует Невзорову помешал очередной звонок, теперь уже в дверь.

Машка! Господи, ну слава тебе, нашла дорогу! Где блуждала-то столько времени?! Сейчас вот она получит, засранка. Сейчас он ей выдаст порцию отцовской любви и ласки, чтобы знала край, да не падала. Ишь, моду взяла из дома в дом порхать, как мотылек какой-нибудь.

На пороге стояла вовсе не его дочь Машка, а Юля Миронкина. На ней был домашний шелковый костюм, домашние шлепанцы, а в руках дамская кожаная сумка.

— Чего это?.. — Он растерянно попятился. — Вы что, прямо из постели?

— Да! Нет! Почти… — Юля шагнула в его прихожую. — Я просто на машине, не стала переодеваться.

— А что за срочность такая?

И вот тут Невзорову полезли в голову совершенно неуместные грешные мысли. Что Миронкина неожиданно решила воспылать к нему неожиданной страстью, потому и заявилась в столь поздний час, буквально в чем мать родила. Пусть и не совсем, но под тонким шелком белья не угадывалось. Что она решила взять, так сказать, быка за рога и не ждать дня завтрашнего, когда они собирались встретиться. Что сейчас и сегодня, и не позволив отступить…

Вот приблизительно такая хрень поползла Невзорову в голову, когда он рассматривал свою гостью в упор, потихоньку пятясь от входа.

Нет, еще он вдруг вспомнил, что на нем старая растянутая майка, пропахшая жареной картошкой, нелепые спортивные штаны с простроченными когда-то стрелками и распустившимися через сантиметр. Что он еще не был в ванной и на башке у него черт знает что, но…

Но Юля и не думала, как оказалось, его соблазнять. Она вдруг заплакала прямо у порога и прошептала, глядя на него виновато:

— Беда, Олег!

— К-какая беда?

Все, он уперся спиной о стену, дальше пятиться было некуда. Нужно было говорить с ней, смотреть на нее, а это было не так уж просто. Шелк ее костюма волнами блуждал по ее телу, и пахло от ночной гостьи так, что голова закружилась.

— Мне только что позвонили… Опять тот же голос, как тогда, когда деньги с меня требовал, и он…

Юля отвернула лицо, уперевшись подбородком в подрагивающее плечо, и зажмурилась.

— Что он? — поторопил Невзоров.

— Он сказал, что… Что, если вы от меня не отстанете, то ваша дочь…

При чем тут его дочь и Миронкина?! Какая связь?! О, боже мой, нет!!! Машка!!! Она что, не сбежала???