в барак. Калши готов был писать хоть целые сутки, но Шарби знал, как важно поесть вовремя, и чуть ли не силой погнал юношу назад, в трактир, решительно отобрав у него тетрадь и ручку.

После обеда они вернулись в барак. Шарби уже начал досадовать, что не взял с собой какой-нибудь книги потолще. Одолжить в городе если у кого… Возница знал одного книготорговца, и Шарби решил непременно заглянуть к нему на обратном пути. С трудом оторвав от рабов Калши, он решительно скомандовал вознице ехать к торговцу. К его досаде, книготорговец уже закрыл свою лавку.

— Спасибо, — негромко сказал ему юноша, когда они вновь уселись в повозку.

— За что?

— Я, кажется, переутомился сегодня… Если бы не ты, все оказалось бы хуже.

Шарби кивнул.

— Я знаю. Меня самого, когда я учился делать «вспышку» также Балора и Менса отвлекали.

— Жаль, я ничем не могу тебе помочь в этом — робко улыбнулся Калши.

— Ничего, и без тебя у меня учитель замечательный.

В зале «Верного щита» было довольно шумно и многолюдно, но их место никто не занял. Квили по-прежнему суетилась вокруг, но теперь волшебник не смущался, а с легкой улыбкой принимал ее знаки внимания. Когда они поднялись в комнату, Шарби сказал:

— Видывал я чужеземцев, но таких… Интересно, а когда Принц Воронион наше королевство захватывал, кто здесь жил? Похожие на этих? Вот бы посмотреть на них…

— Вот и смотри на меня, — улыбнулся Калши. — Во мне нет ни капли дагнарской крови.

Шарби от удивления открыл рот.

— Наши историки не любят писать о временах завоевания. Не то что бы эта тема была запретной, просто она не слишком приятна. Когда Воронион со своей ордой перевалил через Становой хребет, примерно на полпути между Серединным хребтом и морем, земли между морем и южными лесами были густо заселены народом, родственным дагнарцам. Да, наш язык был похож на дагнарский, мы могли понимать друг друга, пусть даже и с некоторыми затруднениями. Мы были похожи и внешне. Просто мы немного ниже ростом и уже в кости, наши волосы темно-русые, а не светло-русые, а глаза, как правило, светло-карие, а не светлые, как у дагнарцев. Вот ты — практически образцовый дагнарец на вид. Ты уже почти догнал меня, а скоро и перерастешь.

Шарби поглядел на себя, как на незнакомца, в большое тусклое зеркало, висящее на стене. В зеркале отражался довольно высокий для своих лет белокожий мальчик со светло-русыми волосами и ярко-зелеными глазами. Рядом с мальчиком стоял хрупкий подросток, чуть выше, с темными глазами и волосами. Его кожа была еще белее, но Шарби знал, что это от почти безвылазного пребывания в башне. А Калши продолжал:

— Волшебники чаще встречаются среди людей нашей крови… Видимо так уравновешивается наша относительная физическая слабость. Ну, так вот, наши предки жили отдельными родами и не могли оказать достойного сопротивления массе дагнарцев. Но, когда северная часть была более-менее завоевана, Воронион понял, что его сил на большее не хватит. Тогда он попробовал договориться с сильными вождями, и это у него получилось. Предводитель Брайнара первым признал его королем — за что стал Великим Лордом. Его примеру последовали еще несколько вождей — и стали Лордами и Великими Лордами — в зависимости от численности родов. Сейчас пять Великих Лордов ведут свой род от исконных обитателей наших земель. Часть же вождей объединилась в союз и выступила против Ворониона. Но теперь его силы были велики и в последней битве он победил вождей. Их поселения были разгромлены, люди отданы в рабство, а земли получил его друг и помощник. Эти земли. Но мой род принял сторону дагнарцев, и невзгоды обошли его стороной. Вообще, в деревнях живут, преимущественно, коренные жители. Дагнарцы больше старались селиться в городах, как построенных, так и завоеванных. Да, их кровь течет и в жилах крестьян в тех местах, где были сражения. Ты, понимаешь, почему… Но земли вокруг Брайнара, в том числе и за горами, населены исключительно чистокровными, такими, как я. Вот так! — и Калши улыбнулся.

Шарби озадаченно покрутил головой.

— А почему об этом стараются не вспоминать?

— Ну, сам посуди: это как если бы две родственные семьи дрались. Часть аристократии — потомки тех, кто напал на своих родственников, кого перебил, а кого — захватил. А другая часть — потомки тех, кто не стал биться за свою свободу, а договорился с захватчиками. Чем тут гордиться?

— А рабы откуда взялись?

— Часть привели с собой, часть, как я уже говорил, захватили здесь. Потом еще были набеги на северян, обращал внимание на людей с серебряными или золотыми волосами? Рабов покупали, да и сейчас еще покупают, на юге или в Дагнаре. Кроме того, люди еще имеют свойство рождаться. Кстати, кто твои родители?

Шарби пожал плечами.

— Понятия не имею. Я их никогда не видел.

— Все сходится. Я думаю, что ты — сын аристократа, может, даже Лорда, и рабыни.

— С чего ты взял?

— Ты похож на чистокровного дагнарца, а такие среди рабов встречаются редко. С другой стороны, не знать родителей, обычно означает, что это совершенно нежелательно.

— А зачем Лорду так поступать с незаконнорожденным ребенком? У многих аристократов такие живут наравне с наследниками.

— Храм категорически запрещает насилие над женщинами. А рабыни — совершенно несамостоятельны и сожительство с ними Храм всегда расценивает как насилие… Служанки — другое дело. Хотят — живут, хотят — уходят. Для Лорда нарушить заповеди нашей веры значит опозориться. И, хотя, наверное, все, кто могут, используют рабынь, от плода связи избавляются… Убийство младенца — грех еще более тяжкий, вот тебя и оторвали от матери и продали куда-нибудь подальше…

— Интересно, — задумчиво сказал Шарби, — а смогу я узнать, кто мои родители? Для начала найти того торговца, который меня Мастер-Лорду подарил, а потом пойти по цепочке?

— Не пойми меня неправильно, Шарби, ты мой друг, но я бы не хотел, чтобы ты занялся поисками: тебя ожидает или слишком большое разочарование, если цепочка оборвется, или еще большее — если ты найдешь их и поймешь, что они совершенно чужие тебе, или смерть — если твоим отцом окажется кто-то могущественный. Лучше не думать об этом.

Шарби вздохнул.

— Да, ты прав. Глупо тешить себя бесполезными надеждами.

Тут в дверь кто-то робко поскребся.

Калши посмотрел на Шарби, тот кивнул.

— Входите! — крикнул волшебник.

В дверь осторожно вошла Квили.

— Я могу что-нибудь сделать для вас, господин Калшерон?

— Мне погулять или вы сами до соседней комнаты прогуляетесь? — деловито спросил Шарби.

Калши смутился,