– Сюда! – гаркнул за спиной Катель.

Между домов в нашу сторону, едва увернувшись от полыхавшего щупальца, помчался стражник, его ноги путались в выбоинах и трещинах земли. Я отступала, теснимая Базеном, и тело будто мне не принадлежало, холодело.

– Живее! – потребовал властный голос с той стороны захлопнувшихся ворот.

Сильная рука сорвала створку с петель. Объятый потоками воздушного щита с проблесками чёрного огня, предстал Валентайн де Эйлар. Его тёмная одежда, волосы трепетали, словно тоже были пламенем. Вскинув ладонь, Валентайн нахмурил изящные вразлёт брови и резким движением опустил руку – на ней пылал алым массивный перстень.

Затрещала земля, взметнулась струями песка и комками грязи. Визг гуля ударил барабанные перепонки. Выронив жезл, я стиснула ладонями уши, а Базен толкал меня дальше. Ветряной щит рвал волосы и одежду, сушил глаза так, что пришлось зажмуриться. Мы еле проскочили мимо Валентайна.

Визг гуля заглушал всё, даже стук сердца.

Рухнув коленями в пыль, зажимая уши, я обернулась. Валентайн шагнул в круг ограды. Гуль поднялся из земли, завис, сверкая хрустальной бронёй вытянутого, точно у насекомого, тела, клацая зубами, – гигантская бескрылая хрустальная оса на шести щупальцах. Огромные выпученные глаза перламутрово блестели. Воздуха не хватало, я открывала и закрывала рот.

Гуль умолк, и для измученных ушей наступила мёртвая тишина.

Валентайн раскинул руки – на ладонях запылал красный огонь, обратился в длинные клинки-когти. Резкий взмах – алые клинки с двух сторон метнулись в бока гуля, прорезали подставленные щупальца, брызнула чёрная кровь.

Лёгкие обожгло кислотным запахом. Валентайн зажал нос. А вторая рука двигалась, накидывая чёрную сеть заклятия: нити потянулись, опутывая гуля, стягивая щупальца-ноги.

Схватив за шкирку – плащ больно врезался в горло, душил, – Базен потащил меня в поле, где издалека за сражением наблюдал Вьен. Если маленькая тёмная точка была именно его головой.

Стоя по колено в пшенице, Катель хмуро оглядывал спину убежавшего с нами стражника. Тот был бледен, и с пальцев правой руки капали густые тёмные капли.

Мы с Базеном влетели в пшеницу. Я выпрямилась, дёрнулась, нащупала за спиной горячие цепкие пальцы – они выпустили плащ. Дышать стало легче. Связанные заклятием щупальца поднялись над выселком, натужно разрывая нити. Комья земли летели в Валентайна и отскакивали от ветряного щита.

Земля дрожала даже здесь, в поле. Дёргаемая ветром пшеница хлестала по ногам. Стражник вскрикнул. Катель выдернул из его спины, под лопаткой, осколок и, отшвырнув, зажал рану, доставая из-за пояса фляжку.

По дороге с противоположной Холенхайму стороны скакали всадники на бурых и гнедых конях с хвостами из облаков бежевой пыли. Мчались скученно, не сразу удалось сосчитать: семеро. Чуть в стороне от дороги, вскинув узкую морду, розовым жемчугом отливала тонконогая лошадка редчайшей перламутровой породы под изящным алым седлом.

Стражник вскрикнул. Он извивался, но не отстранялся от Кателя. Капли жидкости из фляжки, смешиваясь с кровью, обращались в дым.

В выселке грохотнуло, крыша левого дома просела, взметнулась пыль. Створка хлопала, открывая и закрывая тёмную спину Валентайна. Тонкие хрустальные когти десятка непропорционально длинных рук тянулись к нему сквозь вихрь щита.

Я зажала рот ладонью, колени дрожали. Магия гуля сталкивалась с магией оборотня: чёрное с чёрным, дитя ночи с сыном луны. Тёмная энергия гуля струилась в броне хрустального покрова, чёрный дым магии Валентайна, наполняя воздух, обращался в нити и канаты. Сотни «верёвок» охватили гуля, притягивали к вспоротой земле, воздушный щит отталкивал ползущие снизу щупальца.

У выселка кони затормозили, разбрасывая ошмётки земли. Всадники соскакивали, на спинах вспыхивали серебром волки герба Эйларов. Из зелёных, дрожавших на ветру стеблей пшеницы поднимались, точно грибы после дождя, тёмные головы стражников.

Заблестели мечи Эйларов и алебарда самого высокого из них, желтоволосого. Все остановились у ворот.

Коротко взвыв, гуль рывками поднялся над выселком, расширяясь, раскрывал необъятную клыкастую пасть. Теперь он походил на пиявку. Отвердевшие паучьи ноги со скрежетом вытаскивали его, выросшего до размера надвратной башни, из чёрных пут магии. Одна нога, подломившись, раздавила крышу последнего дома.

А Валентайн силён! Вызревшего гуля в одиночку держал не на жезле даже – на магическом кольце. Выдохнув, я прижала ладонь к груди, сердце билось громко и часто от ужаса, мешавшегося с благоговением: нити магии прорезали хрусталь панциря. Хлынула напитанная тёмной энергией жижа, снова пахнуло кислотой. Эйлары отступили, только самый высокий, с трепещущими жёлтыми волосами до лопаток, стоял, широко расставив ноги, уперев в землю блестящую алебарду.

Пронзительный визг резанул по барабанным перепонкам, я зажала уши. Гуль извивался, наращивал лапы, но одна переломилась в тисках магии, вторая заламывалась между суставов, остальные стягивали вместе нити. Качнувшись, гуль подсечённой башней завалился набок, просел и громко брякнулся наземь, разламывая стену на валуны и ошмётки цемента.

Завывая и постанывая, гуль извивался в чёрных нитях, всё глубже врезавшихся в плоть, и отравленная кровь струилась, капала, растекалась, выжигала землю. Легко подхватив массивную алебарду, желтоволосый зашагал вдоль стены. «Осторожнее…» – кольнул меня страх, но в этом закованном в броню теле ощущалась такая сила, что осторожнее следовало быть, пожалуй, связанному гулю.

Последние шаги до твари желтоволосый пробежал, замахиваясь алебардой. Лезвие удлинилось раз в семь, сверкнуло дугой и опустилось на шею гуля. Брызнула чёрная кровь. Желтоволосый молниеносно отскочил. Несколько секунд тело билось в конвульсиях, сильнее ломая стену, пробив дёргавшейся лапой дом. И посыпалось мелкими блестящими осколками.

Мерзкий запах убрался с порывом ветра, с ним улетали крупицы гуля. Желтоволосый резким взмахом очистил уменьшившуюся алебарду от крови. Наконец я смогла вздохнуть полной грудью: пронесло. С таким чудовищем я не справилась бы и в нормальном состоянии.

Ноги снова подкашивались, и голова шла кругом. Прижав ладонь к влажному холодному лбу, я посмотрела на спутников. Базен отдавал распоряжения подтянувшимся стражникам. Раненый сидел на земле, неловко придерживая багровой от крови рукой рдяную тряпку под лопаткой.

Вытирая ладонь о платок, Катель шёл ко входу в выселок, где по взрытой резким торможением земле переступали кони, пряли ушами и трясли гривами. Всадники топтались с тем же почти животным беспокойством. Из-за стен взметнулись в четыре стороны дымчатые дорожки, и Эйлары вскочили в сёдла, мигом договорились и помчались вдоль таявших тёмных лент поискового заклинания. Значит, ещё четверо зомби – как хорошо, что Валентайн решил помочь!

Топот копыт затих, лишь шуршала пшеница. Желтоволосый скрылся в проломе стены, Катель зашёл во двор, а я… Кровь, стывшая вместе с сердцем где-то в пятках, снова разогрелась и опалила щёки: трусливо я себя вела.