называют по названию корзины — хауда. Поскольку англичане делают их очень качественными, хоть и дорогими, они стали популярны у путешественников в диких странах. С виду такой пистолет похож на обрез куркового охотничьего ружья калибра двенадцатого, а то и побольше. Пистолеты для личного ношения у нас были, по четыре на каждого из ребят моей охраны, но я не удержался и купил себе и Игнату две пары пистолетов Эгга. Привлекли два шестигранных ствола дамасской стали, расположенные вертикально. Мне очень их рекомендовали «последние две пары на всем западном побережье. Один капитан отложил, но ждать его не буду, раз вам нужнее». Красавцы, денег не пожалел нисколько. Феде вручили, кроме ружья, четыре русских кремневых пистолета образца одна тысяча восемьсот девятого года.

Озаботились и разгрузками. Пистолеты весят каждый больше килограмма. А еще пороховницы и пули на себе. Кто-то взял кожаные перевязи через плечо с гнездами под пистолеты и ножи, мы с Петровым и Аленой пошили кожаные жилетки с кармашками и кобурами. Я вставил несколько вставок из железа, чтоб было подобие бронежилета. Постоянно такое носить не будешь, не на войну едем, поэтому у меня за поясом один пистолет Эгга и нож, остальное на лошади.

Устроили стрельбы два раза в неделю для привыкания к оружию и обучению Феди. Его обучаю не только стрельбе из огнестрела. Я взял с собой винтовку Жирардони. Вместе с Игнатом они осваивают бесшумное оружие. Пули для нее заказали в местной мастерской. Федя желал белых костюм с золотыми пряжками, как у Алены. Уж очень ему понравилось. Но я для него нашел совершенно темный.

— Это потому что я черный? — Притворно обиделся он.

— Именно поэтому, друг мой, — хлопнул я его по плечу, — это твое преимущество. Тебя в темноте не видно, если скалиться не будешь. А белый мы тебе потом купим.

Через неделю мы имели целый караван. Мулы, вьюки с припасами. Проводники индейцы наняты и ждут отправки. Смешные лошади с крупными пятнами смирно стоят у привязи. «Марсель» отправился к берегам Мас-а-Тьерра. После его проводов тянуть нельзя. Груз навьючен, мы в дорожных костюмах. Сами теперь выглядим, как разбойники. На выходе из города нас ждет десяток всадников в накидках вроде пончо и остроконечных меховых шапках. Рядом с ними крутилось пять собак ростом с лаек, но короткошёрстных и с опущенными хвостами.

Любое путешествие сначала радует новыми видами, потом устаешь. Мы ехали полями. Чили сейчас играет ведущую роль в поставках пшеницы. Мясо тоже экспортирует. Поэтому все участки ближе к городам обхожены и огорожены. Первое время ночевали в деревнях и окрестностях Сантьяго. Фермеры пугались Братьев, мы их успокаивали и платили деньги. Покупали мясо, сыр, лепешки. Через две недели фермеры кончились. В крестьянских и индейских хижинах мы все не размещались. Стали ставить шатры. И купить можно немного, но нам с радостью продавали, что могли. Свои запасы мы берегли.

Потом дорога свернула. И крестьяне кончились. Мы ушли с основного пути, ведущего по ту сторону Анд. Горы огромные и безмолвные. В низинах текут чистейшие реки. Подножного корма для скота хватает, но в горах виден снег. Поднимаемся выше, и ощутимо холодает.

На водопое старший нашего конвоя показал рукой вдаль. В подзорную трубу я еле разглядел фигурку.

— Кто-то идет за нами. Это — не индейцы, и не местные, это — европейцы.

— Кто в этих местах, кроме вас, может хозяйничать?

— Хозяйничать не будут. Но пройти могут, ограбить могут. Думаю, это передовой дозор. Их больше.

С этого момента было не по себе. Но ничего не случилось и на следующий день. И после. Через две недели мы пошли ущельем. Оно постепенно сужалось.

— Дальше будет еще уже. Пока дорогу не перегородит заброшенный испанский форт. Там можно отдохнуть и выставить засаду, — сказал старший Пинчейра.

— Или нам выставят.

— Не должны. Форт не обойти. Мы будем прикрывать вас и ждать там, пока вы сделаете свои дела и вернетесь.

— Очень любезно с вашей стороны.

Через два дня показались стены, обваленные землетрясением. Время уже обеденное. Приняли решение разбить лагерь у стен форта для защиты от ветра. Само укрепление небольшое, полностью перегораживает ущелье, которое здесь метров сто шириной. К стенам поднимается холм с пологим склоном. Можно зайти в ворота, а можно через проломы в стене. Внутридва разрушенных здания. Одно было башней метров пятнадцать высотой, по моим прикидкам, а другое одноэтажной казармой, столовой и всем, чем надо. С противоположной стороны тоже стена около шести метров. Ворот нет, есть только маленькая калитка, которую завалило камнями. Не обнаружили ни посуды, ни каких-либо следов жизни человека. Вероятно, форт оставлен очень давно. Очень неуютно там и одиноко.

— Давайте за стенами устроимся, — сказал Игнат.

— И ветер там воет. Здесь спокойно. И за дровами дальше ходить.

Мы наломали для костров сухостоя их высокого кустарника по бокам ущелья. Он густо растет, оставляя только середину свободной. Но подлеска в нем нет. Если пригнуться, то легко в нем проскользнуть.

— Сходим.

— Алену пугает та сторона. Я понимаю, что так лучше, но тут удобней. К тому же, со входа в ущелье мы никого не видали. Может, нас просто проводили или будут ждать на выходе.

— Удобней, только кустами легко подойти.

— Так выставим дозор метров за пятьсот. Пусть сторожат местные разбойники, свой хлеб отрабатывают.

Братья согласились. Им тоже не нравились кусты. Они выставили пост из трех человек и меняются каждые три часа.

А мы сварили пшеничной каши с мясом и заварили чай. Около костра уютно. Спать в шатре холодно, наши располагаются здесь же на ночлег. Сейчас поедим и в ворох одеял. Плюс десять, это не минус двадцать. Вполне пригодно для жизни. А завтра я прослежу, чтобы все перебрались в безопасное место. Еды хватит на месяц. Потом можно мулов съесть. Или охотиться. По дороге подстрелили трех андских оленей, одного оленя пуду. Видели тапиров и очкового медведя, гуанако. С голоду не помрут. А сам завтра же к вечеру уйду. Осталось два дня, но об этом знают только Петров, Алена и я. С такими мыслями я двинулся к шатру.

Спасли нас собаки. Они бешено залаяли в темноту. А оттуда вспышки и грохот.

— Тревога! — Заорал я, — к бою!

Мысли завертелись: «Это те трое с поста? Нет, эти же по нам не стреляют. Бегут вместе с нами. Это не Братья. Значит, поста больше нет. Это те подкрались, вырезали Пинчейра».

Нас семнадцать человек вместе с Аленой. Мы успели расхватать оружие. Залегли. Жена мне тычет чем-то. Жилетка. И сама