в межмирный коридор, оставила здесь. Всё компания, а то сижу в одиночестве. Пока мы тебя ждали, он мне рассказал про изменения, которые произошли на планете за то время, когда меня не было, про этих ужасных людей Сиятельных.

— О, так это он ещё не всё знает! Всё намного ужасней, — сказала Оля и пересказала события последних часов.

— Мы должны срочно что-то предпринять! Нужно спасать из грязных лап орков и этой Сиятельной нашу страну и Сирина! — заметался по комнате Его Величество.

— Так что мы сидим? — дама решительно поднялась с места. — Веди нас, Ольга!

Совершенно не понимая, куда идти, Оля снова осторожно ступала в пёстром тумане. Она думала о том, как попала на Этихею и неожиданно обрела здесь дом. Перед глазами вставала залитая солнцем веранда, с которой для неё начался этот мир. Тихон, изо всех сил старавшийся, чтобы она всей душой почувствовала и приняла новый мир. Оля заулыбалась, вспомнив, как домовой поддерживал её моральный дух в виде пожилой заботливой поварихи.

Думала о Маэглине, который, похоже, что-то такое подозревал, просиживая с ней сутками напролёт, чтобы подготовить к любым неожиданностям. Оля почти с нежностью вспомнила, как он меряет кабинет шагами, терпеливо повторяя для неё азы магической науки.

И о смешном рыжике Ваське думала, о том, который чуть не умер при их первой встрече, а в итоге оказался незаменимым верным другом, прочно занявшим своё место в её сердце.

И только о нереально синих глазах гордого араольца она думать боялась. Было страшно даже представить, что с ним сейчас, в каком он состоянии, хотя сердце рвалось к нему, не слушая страхов разума. Где бы он ни был, что бы с ним ни было, она должна быть рядом. Потребность увидеть его была такой острой, что начинала причинять почти физическую боль.

Вдруг в беспорядочной пестроте окружающего пространства множество чёрных точек впереди начали складываться в плотный силуэт. Неужели? Оля боялась поверить своим глазам, но перед ними действительно оказалась дверь. Та самая дверь из светлого дерева с серебристой ручкой.

Взявшись за ручку, она обернулась и спросила следовавших за ней короля и даму:

— Там полный дворец орков, что мы будем с ними делать?

— Пффф, — сказала дама, — девочка, я и есть дворец!

Оля улыбнулась и широко распахнула дверь.

***

В голубой дворцовой гостиной пили чай с бисквитами король Идиллии, долго считавший себя хозяином дворца, женщина в белом — настоящая хозяйка дворца, Оля и изрядно помятый Сирин. Уже выслушавший краткую историю спасения короля страж изумлённо смотрел подбитым глазом, как Его Величество обсуждает с духом план переноса королевской резиденции.

А в это время в дверях висящие прямо в воздухе мечи с большим успехом фехтовали с десятком орков. Каждый выбитый у орка меч немедленно взмывал в воздух и присоединялся к остальным товарищам в битве с зелёным врагом.

— Как у вас получается делать всё одновременно? — не удержался от вопроса страж, обращаясь к духу дворца. — Мечи же не сами сейчас фехтуют, это вы ими управляете и при этом пьёте чай, беседуете.

— Мальчик, а ты можешь одновременно поддерживать со мной разговор и чесать в затылке? Ну вот. А я могу вот так, — благожелательно ответила дама, отбив у Сирина всякую охоту к дальнейшим расспросам.

По коридору, громко топая, пробежали два орка, за которыми гналось весьма воинственно настроенное вооружённое до зубов кресло.

Ланвесту, правда, найти так и не удалось, путешественница ретировалась, не дожидаясь исхода эпической битвы между отрядом орков и дворцовой мебелью.

Наконец последний орк, подгоняемый шваброй, спустился в подвальную камеру, где уже находились все остальные зеленокожие, включая Крю и Манорга. Тяжёлая дверь сама предусмотрительно приоткрылась, впуская его, а потом громко захлопнулась за ним, загремев засовами.

В этот момент во дворце одновременно распахнулись все двери, удерживавшие взаперти жителей дворца и гостей праздника. Шум поднялся такой, что его отголоски заполнили голубую гостиную, нарушая почти домашнюю атмосферу покоя и уюта. Доброслав поднялся:

— Ладно мне надо идти, рассказать гостям и подданным, что произошло, и открыть, наконец, народу тайну королевского дворца. Заодно предупрежу придворных о переезде. — У входа король обернулся: — Сирин, Ольга, вы без преувеличения спасли страну и меня. Не сомневайтесь, я найду для вас достойную награду. А пока просто спасибо.

— Ну и я пойду, дел невпроворот, — дама, улыбаясь, медленно растаяла в кресле.

Окинув взглядом опустевшую гостиную, Сирин со вздохом облегчения обнял сидящую рядом на диванчике Олю. Она без зазрения совести переместилась к нему на колени, обвила руками за шею и прижалась лбом ко лбу.

— Не представляешь, как я за тебя боялась. Не делай так больше никогда, никогда не пытайся принести себя в жертву, даже ради меня. Особенно ради меня. Как бы я потом жила? Без тебя и думая, что я — причина твоей гибели?

— Не будь эгоисткой, араосса, подумай, как бы жил я, если бы знал, что мог тебя спасти и не сделал этого.

Признав неразрешимость противоречий, Оля в задумчивости переместилась обратно на диван и положила голову на плечо Сирина.

— А ты заметил, что в конечном итоге Алкиона действительно помогла духу дворца, а заодно и королю. Ведь если б она не разбудила духа, король вполне реально мог заблудиться в Мультивселенной, как и хотела Ланвеста.

— А мне её жаль, — со вздохом сказал Сирин.

— Кого? Ланвесту?

— И Крю тоже.

Лёгким движением затащив Олю обратно себе на колени, страж потянулся к её губам. Оля увернулась.

— Не замечала в тебе раньше склонности к мазохизму.

— Дело не в том, что они делали со мной. Они, как два несчастных ребёнка, кричат на весь мир: «Мы есть, любите нас». Поэтому детей надо воспитывать в любви, вот как мы своих.

— Каких своих? — испугалась Оля.

— Тех, которые когда-нибудь будут, — губы Сирина были всё ближе.

— А-а-а, тех. Ну да, — согласилась Оля, давая вовлечь себя в лучший в мире, горячий и страстный, долгожданный долгий сладкий поцелуй. Камень на перстне полыхнул рубиновым цветом, и мир на какое-то время перестал существовать.

***

На каменистый берег лениво наползали волны в барашках из морской пены. Дрожа и отплёвываясь, из воды на четвереньках выполз рыжеволосый светлокожий молодой человек с голым торсом и упал на камни. На шее у него на цепочке блистал золотом большой ключ.

— Ненавижу воду. Вот косорукий свин этот старикашка-путешественник, это ж надо так отрегулировать переместитель, чтобы конечной точкой оказался океан. Еле выбрался. Ладно хоть артефакт управления Домами не потерял, — он сел, нащупав на груди ключ. —