«Крысы бегут от бешеных? – спросила Вита, не обращая внимания на предыдущий вопрос. – Но ведь и наверху они есть?»

Она заметила, как замедлил шаг барс, как насторожились Яго и Дробуш, прислушиваясь к разговору, неслышимому никому другому, кроме них.

«Ты мыслишь верно, но не совсем, – наморщил лобик младенец, – крысы бегут не от бешеных, но от бешенства. Подумай над этим, может быть, что-то и придумается в твоей хорошенькой головке?»

Волшебница хотела съязвить в ответ, однако впереди послышался грохот малопушек и звериный рев.

Залп, произведенный первой линией гвардейцев, заставил нападавших покатиться по земле. Будто танцуя, солдаты перегруппировались – вперед вышла вторая линия, а первая спешно заряжала оружие.

– Го-о-отовсь! – слышался спокойный и даже ироничный голос подполковника рю Фринна. – Лу-у-упи! Третья линия – го-о-отовсь!

– Торусова плешь, если они не расступятся и не пропустят меня вперед – я их порубаю! – возмутилась младшая рубака, подпрыгивая, чтобы заглянуть за высоких гвардейцев.

– Подождите, уважаемая Тори, всему свое время, – улыбнулся рю Воронн, посмотрел на Виту и прошептал:

– Крысы бегут не от бешеных? И как это понимать?

У волшебницы мелькнуло какое-то воспоминание, но строй гвардейцев неожиданно расступился, а от рыка подполковника задрожал воздух:

– Холодное оружие к бою!

Фраза еще не прозвучала до конца, как вперед, стремясь опередить друг друга, прыгнули Ягорай, Торусилья, Дробуш, Грой и Дикрай. За ними бросились гвардейцы, вооруженные клинками. Остальные спешно перезаряжали малопушки.

Альперт, не дожидаясь Вительи, с решительным выражением лица выпускал из ладоней полчища магических светляков, которые вырвали из темноты очередной подземный зал. В ответ жутковато засветились десятки звериных глаз.

– Ваше Высочество, их очень много, а патроны у нас кончаются! – раздался голос подполковника.

– Тем более с ними надо покончить, – процедил принц и потянул меч из ножен.

Вителья поискала глазами старшую рубаку и увидела ее стоящей чуть в стороне. На этот раз Руфусилья в бой не стремилась. Она… следила за Таришей.

Тигрица застыла у стены с опущенной головой, слегка покачиваясь.

От ужаса понимая волшебнице стало холодно. Она невольно обхватила себя руками. И как не сообразила раньше!

Словно ощутив ее взгляд, фарга подняла голову и посмотрела на нее. В помутневших глазах еще теплился огонек разума…

– Уходи! – одними губами прошептала Вителья. – Уходи пока можешь!

Ей послышалось или в стылом воздухе действительно раздался голос Тариши Виден: «Уже не могу…».

Зарычав, тигрица бросилась к Его Высочеству Аркею. Руф прыгнула наперерез и ударила ее плашмя топором, однако Таришу это не остановило. Мощным ударом лапы она отшвырнула гномеллу, и та со всего размаха шмякнулась об стену. Несколько гвардейцев из тех, кто уже перезарядил малопушки, вскинули руки…

– Не-е-ет! – с отчаянием закричала Вита.

Светлая тень промчалась по стене, бесшумно стекла на пол…

Грохот выстрелов поглотил рычание и крики…

На полу, крест на крест, лежали два звериных тела – полосатое и пятнистое.

* * *

По залу со спокойствием палача ходил Дробуш Вырвиглот с позаимствованным у Зохана Рысяша охотничьим ножом, и отрезал головы трупам бешеных. Тела десятка погибших гвардейцев были аккуратно сложены у стены, рядом сидели и лежали раненые. Путь в закуток коридора, в котором разместился принц Аркей и остальные, был перекрыт кордоном из тех солдат, что еще держались на ногах.

В неверном магическом свете лица Тариши и Дикрая казались зеленовато-мертвенными. Вителья, стоящая на коленях между ними, знала, что это не видимость – оборотни умирали, изрешеченные страшной силой гномьего оружия.

В разорванном рукаве куртки Виден виднелся подживающий шрам на левом плече.

– Как вы допустили это, ан Денец? – раздался холодный голос принца. – Почему не заметили?

Вита молча покачала головой.

Тариша дернулась, закашлялась и открыла глаза. Безумия в них почти не было.

– Я… я боролась… боролась с его волей… – прошептала она, и кровь весело запузырилась на ее губах. – Не хотела… вашей гибели…

Она с трудом повернула голову и посмотрела на застывшего рядом Дикрая, который так и не сменил облик. Оборотень лежал спокойно, лишь четче проступили черные пятна на почти белом мехе.

Грой, который стоял рядом с рю Воронном, зарычал и ударил кулаками об стену.

– Ви-та… – прохрипела Виден, не сводя глаз с Дикрая. – Я никогда… ни о чем… не просила… чело-века. Сейчас… прошу тебя! Умоляю!

Глотая слезы, волшебница склонилась к ней.

– Я сделаю все, что ты хочешь!

– Спаси… его! Забери… остаток… моей жизни… Я знаю – ты можешь!

Вита отпрянула, но с неожиданной силой фарга схватила ее за руку и заговорила быстро, с каждым словом теряя последние силы.

– Однажды вы, люди, отняли жизнь у моего любимого… Сейчас в твоих силах вернуть моего любимого к жизни!.. Сделай это, тогда я и люди будем квиты… Я хочу уйти, уйти со спокойным сердцем…

Волшебница вырвала руку и с ужасом воскликнула:

– Я не могу!

– Ты обещала!.. – прошептала Виден и потеряла сознание.

Вителья оглянулась на Яго, ища поддержки. Он молча смотрел на нее, и в черных, как Вечная ночь глазах, ничего нельзя было прочитать. Рано или поздно выбор между жизнью и смертью делает любой – рю Воронн, всегда ходивший по острию ножа, знал это.

– Сделай это для нее, – тихо сказала старшая гномелла.

– Тариша так и не смирилась со своей потерей, – с болью произнес Грой и сел на пол, прижавшись затылком к холодному камню стены. – Она заслужила покой!

– Вита… – Альперт смотрел на нее, и его глаза казались бездонными. – Она хочет исправить свою ошибку… Если бы у всех был такой выбор!

– Надо спросить Дикрая, хочет ли он этого? – воскликнула волшебница, и ее голос оборвался рыданием.

– Рай не ответит, – качнул головой Яго. – Он прикрыл Таришу собой, и ему досталось сильнее.

Вита с отчаянием посмотрела на Тори. Маленькая рубака, никогда не лезшая за словом в карман, промолчала впервые на ее памяти. Лишь кивнула, заметив взгляд волшебницы.

– Она сказала, что боролась, – прогудел сзади подошедший Вырвиглот и сунул нож мальчишке, у которого его позаимствовал.

Подростки, все пятеро, стояли рядом с Его Высочеством, расширенными зрачками следя за происходящим.

– Да, Дробушек… – пробормотала Вителья.

Знала, что однажды придется выбирать между жизнью и смертью, знала… Но одно дело – знать. А выбирать, оказывается, совсем другое!