протянул Варламу лист голубой бумаги с написанными на нем строчками заклинания. Наместник по привычке хотел прочитать их, но Виолетта остановила его.

– Подожди! – решительно сказала колдунья. – Я не считаю наш совет законченным. У меня тоже есть, что сообщить.

Варлам и Лэмар одинаково заинтересованно посмотрели на свою сообщницу.

– Вы уже знаете, что мне удалось втереться в доверие к Хевингему, и сегодня он имел неосторожность поделиться со мной кое-какой информацией. Да, он действительно познакомился с Витеком, который обещал помочь ему прийти к власти. Они избрали для этого законный путь, и советник Элебрута (прошу прощения, бывший советник) отправился в Лавандину в гости к моему первому мужу – Клавелию. Он хочет узнать у него, не помнит ли тот какого-нибудь древнего закона, безоговорочно утверждающего на престоле кандидатуру принца, каким бы он ни был. Поверьте мне на слово, мой первый муж – очень умный человек, и я наверняка не поручусь, что он действительно не вспомнит такого закона. Я бы хотела навестить Клавелия и, пользуясь тем, что он все еще меня любит, попробовать убедить его не помогать Витеку. Но есть одна проблема. Я не знаю его адреса.

– Я знаю, – спокойно сказал Лэмар. – Когда-то давно я заглядывал и в его сны. Он живет на окраине маленькой полузабытой деревушки Черс, что возле Дымкового леса, в Лавандине. Ты молодец, что подумала об этом, Вио. Я восхищаюсь и ценю твое стремление помочь одновременно и мне, и наместнику. Отправляйся к Клавелию, ты опередишь Витека. Его наверняка задержала во дворце казнь Феликса, и магия перемещения ему не подвластна. В отличие от тебя. Как поговоришь с Клавелием, сразу же возвращайся сюда. Д' Аруэ, подпишешь договор, тоже загляни в башню к Вио, доложишь, как все прошло. Я останусь здесь и буду вас ждать.

Лэмар вернулся в центр пентаграммы и демонстративно уселся там, скрестив ноги и приготовившись к долгому ожиданию своих сообщников. Варлам прочитал написанные на голубой бумаге слова и растворился в воздухе. Виолетта некоторое время искала в книге необходимое ей заклинание, а потом тоже исчезла. С тихим вздохом Лэмар погрузился в мрачные раздумья.

Так как мы уже знаем, как заключаются договора с Небесным Светом, то оставим это на совести одного лишь Варлама д' Аруэ, а сами последуем за Виолеттой Старшайн, посредством сильного заклинания перенесшейся прямо к порогу дома бывшего мужа. Некоторое время женщина, зябко кутаясь в черный плащ, позволявший ей почти полностью слиться с темнотой окружающей ее безлунной ночи, стояла на грубо сколоченном крыльце и осматривала унылые окрестности.

Дом Клавелия Мудрейшего был расположен в заброшенной местности, пейзажи которой были настолько тоскливы, что при взгляде на них хотелось плакать. Все дома здесь были разваленные, старые; невысокая чахлая, какая-то больная травка оставляла тут и там серые проплешины голой земли; из деревьев здесь росли только ели, редкие, но зато большие и разлапистые. На память от других деревьев остались только пеньки. Ухабистой дороги почти не было видно за буреломом.

"Как сюда добираться пешком?" – удивилась про себя Виолетта и, не желая больше стоять на улице, уверенно постучала в дверь. Ждать, пока ее откроют, пришлось долго. Все это время женщина прислушивалась к стуку своего сердца. Она не хотела признаваться себе в том, что волнуется перед встречей с бывшим мужем даже больше, чем ожидала. Как он примет ее? Пустит ли вообще на порог? Согласится разговаривать? Ведь несколько лет назад во время восстания темных эльфов она бросила его на произвол судьбы, переметнувшись на сторону врага и отплатив предательством за то доброе отношение, которое он всегда испытывал к ней, невзирая на ее скверный строптивый нрав, романы на стороне и занятия черной магией. Клавелий всегда был для Виолетты воплощением скромности, доброты и справедливости. Это был идеальный вариант мужа, отца, деда, а в далеком прошлом, наверное, и сына. Он одинаково хорошо справился бы с любой ролью, которую бы ни определила ему жизнь. Эта идеальность во всем иногда раздражала колдунью в Клавелии, а иногда восхищала. Она до сих пор не могла похвастаться однозначным отношением к своему бывшему мужу.

"Интересно, каким он стал?" – успела подумать Виолетта, и дверь перед ней распахнулась.

Она сразу узнала Клавелия, еще больше постаревшего со дня их последней встречи. Перед колдуньей стоял древний старик лет под сто очень высокого роста с лицом, нещадно изъеденным глубокими морщинами. Его длинные седые волосы были гладко причесаны и ровными прядями спускались на все еще прямую спину. Белая борода доходила до груди. Старик был облачен в длинный балахон, ниспадавший к его ногам широкими складками. Балахон был светло-фиолетового цвета, на нем ярко переливались вышитые серебряными нитями звезды. Под широкими и длинными рукавами Клавелий прятал свои худые руки с кривыми пальцами, пораженными какой-то костной болезнью. При виде бывшей жены его тусклые светлые глаза не отразили ни капли удивления.

– Что стоишь, Виолетта? Как будто не своя! Входи, раз пришла, – миролюбиво предложил Клавелий и поспешил посторониться, пропуская женщину внутрь своего убогого жилища.

В домишке была всего одна небольшая комната, обставленная крайне скудно. Почти всю стену занимал очаг, на огне стоял противень с пирогом, распространявшим по всему помещению аппетитный запах. Рядом с очагом располагалась аккуратно забранная постель, состоящая из расстеленного на полу матраса и жесткой подушки из соломы, накрытых тонким шерстяным одеялом. Сверху постель была прикрыта черным плащом. Посередине комнаты стоял большой стол и четыре стула вокруг него. Стол был завален книгами, стопками бумаг и перьями, – все, что было нужно для исследований Клавелия. В углу возле входа высилась аккуратно сложенная горка дров для растопки очага. По стенам были развешаны связки разнообразных кореньев, цветов и трав. Их было так много, что они пропитали своими горько-сладкими ароматами не только воздух, но и сами стены домика.

Полной грудью вдохнув знакомые запахи и на минуту перенесшись в свое далекое прошлое, Виолетта почувствовала, что пришла домой. Как-никак, около четырех лет она прожила в похожей обстановке, и за это время она стала ей родной.

– Присаживайся, – закрывая дверь, предложил Клавелий. – Будешь со мной ужинать?

– На дворе давно ночь, а ты только садишься ужинать, – не без удивления заметила Виолетта, присаживаясь на колченогий стул. Она откинула с лица капюшон и развязала шнуровку на вороте плаща.

– У меня бессонница. И вот я развлекаю себя готовкой и чтением старинных манускриптов, – спокойно откликнулся Клавелий. Голос его был чистым и высоким, даже несмотря на прожитые годы.

Старик освободил от бумаг один из уголков стола и, сняв с огня