крикнул: —О, и, Мышонок, если ты не будешь следовать всем моим инструкциям без колебаний, ты будешь следующей, кто сядет в Железное кресло.

Я слышала тихое бормотание мужских голосов, перебиваемое звоном столовых приборов по прекрасному фарфору хрустальных бокалов, до краев наполненных вином. Мое сердце было в горле, пока я ждала у двери слуги в обеденный зал, мои руки скрючились, как спутанная бечевка, в моем страхе.

Миссис Уайт пришла ко мне, как только я переступила порог своей спальни. Меня вымыли, намазали лосьоном, расчесали, высушили и завили, а затем, как куклу, запихнули в нелепое белое платье с оборками, которое больше подошло бы ребенку, так как едва прикрывало мою задницу или грудь.

Наконец, она закрепила большой кулон на моей шее, тяжелая резная слоновая кость покоилась в изгибе моей шеи. На нем был изображен красный цветок и рисунок, напоминающий замочную скважину, как будто цветок был ключом к разгадке секретов какой-то древней секты. В сочетании с платьем я выглядела оккультисткой, как жертвенная дева, принесенная в жертву какому-то мифологическому морскому чудовищу.

Она отошла от моего лица в зеркале, сияя, как гордая мать, от того, как она наряжала меня, чтобы выставить напоказ перед обеденным залом, полным мужчин.

Теперь я ждала, как хороший маленький раб, когда Хозяин позовет меня в зал. Я ждала больше часа, если верить настольным часам на буфетном столике.

Меня беспокоило не ожидание, хотя я не была особо терпеливым человеком. Это было то, что я не могла полностью понять, что я чувствовала о своей жизни или даже в своем теле.

Я отправилась с намерением понять лорда Торнтона. Если бы я могла понять его, я могла бы его очеловечить Сбросить джентльменскую хитрость, холодную маску господства и клинические правила собственности, чтобы по-настоящему понять, что скрывается за всем этим.

Только я чувствовала себя так, словно провалилась в кроличью нору. Я не только не смогла овладеть тайной Александра Дэвенпорта, но и потеряла чувство собственного достоинства.

Если бы кто-нибудь спросил меня четыре месяца назад, хотела бы я когда-нибудь встать на колени перед мужчиной, принять боль, которую он причинил мне, и поблагодарить его за это, как поклоняющийся благодарит Бога, я бы рассмеялась.

Даже два месяца назад, когда я впервые приехала и была так тщательно лишена своих свобод, я никогда бы не подумала, что смогу найти хоть каплю сострадания к человеку, которому я принадлежала.

Но я сделала это.

Я думала об ужасе смерти его матери и о тайне, которая лежала за ней, как открытая, гноящаяся рана. Я вспомнила перекрестные следы от кнута между его лопатками из-за неизвестного инцидента, который не мог быть приятным для настоящего доминанта. Я знала, что он неустанно работал над увеличением семейного состояния не из-за жадности, а для того, чтобы сохранить дом и историю, хранителем которых он считал себя.

Он мог быть добрым и нежным, что он только что доказал после того, как мерзкий лорд Эшкрофт осквернил меня. И безжалостным, что было видно по тому, как он его наказал, крики разносились по всему дому. Я знала, что в мужчинах обычно не восхищаются безжалостностью, но я также понимала, что мы живем в безжалостном мире, и только по-настоящему свирепые могут выжить в нем.

Я вздрогнула от своих мыслей, когда дворецкий, Эйнсворт, толкнул боковую дверь и остановился передо мной.

Его глаза были нежными на большом лице, когда он изучал меня. — Лорд Торнтон сейчас примет вас.

Дерьмо.

Я расправила плечи, но наклонила голову под должным почтительным углом, а затем прошла через дверь, которую Эйнсворт придержал для меня.

Сразу же какофония званого обеда улетучилась.

Я чувствовала, как на меня смотрят десятки глаз, когда я переступала порог и ждала, пока меня позовет мой Мастер.

— Ползи ко мне, — приглушенный голос Александра все еще резонировал в большом тихом зале.

Я сделала глубокий вдох, чтобы укрепить свой позвоночник, запереть свое достоинство в очень маленьком ящике внутри моей души, а затем растворилась в земле.

В отличие от первого раза, когда я ползла к Александру, я не возбудилась. Я чувствовала странные взгляды многих ужасных мужчин на своем теле, скользящие и скользящие по моим изгибам, пока я не почувствовала себя покрытой жирными пятнами. Раздалось несколько шепотов и мрачных смешков, когда я направилась к изголовью стола, за которым сидел Александр, но в остальном они казались приверженцами церемониальной тишины.

— Вставай, — приказал Александр, когда я добралась до левой стороны его стула.

Я грациозно встала, моя голова все еще была под наклоном. Я надеялась, представляла картину спокойствия, потому что у меня было очень ужасное чувство, что эти люди были хищниками, которые осмелятся охотиться на такого человека, как мой Мастер, и я не хотела бросить кого-либо из нас к их ногам по глупости моих действий.

Я пыталась найти подпространство и потерпела неудачу. Вместо этого я глубоко вздохнула, считая, чтобы успокоиться.

Даже это не сработало.

Вся столовая была заполнена лучшими мужчинами Британии, одетыми по горло в дизайнерские наряды, их спины были накрахмалены благородными титулами, а губы были плотно сжаты от угрозы их многочисленных темных тайн. Я чувствовала их бесчисленные взгляды на себе, когда они смотрели во главе стола на человека, который принимал их там для этого светского собрания.

— Джентльмены, — объявил этот человек, вставая со всей властью прирожденного аристократа, ученого человека, Мастера. — Позвольте представить раба Дэвенпорта.

Я шагнула вперед, одновременно согнув колени и опустившись на них, прежде чем я смогла закончить движение в очереди рядом с Александром. Моя голова была опущена, мои волосы были завиты и свободно перевязаны красной лентой на спине, так что я не могла спрятаться за плотной занавеской, чтобы все мужчины могли видеть, как мое лицо сложено в осторожное, красивое выражение.

— Я думаю, требуется демонстрация, лорд Торнтон, — сказал скрипучий старческий голос откуда-то из-за стола.

— Да, после того, что мы получили, и после вашей небольшой истерики с лордом Эшкрофтом, я думаю забрать рабыню у вас и передать ее на попечение другому, более способному Господину. Возможно, мистеру Лэндону Ноксу.

Моя голова дернулась вверх, когда мое сердце чуть не вылетело из горла.

Мгновенно мои глаза нашли его.

Лэндон Нокс.

Человек, которого я знала с подросткового возраста, человек, с которого началась моя модельная карьера и который довел меня до анорексии, сидел за столом Александра.

Столкновение двух моих миров раздалось в моей голове, как рушащиеся