Баламут Доркин попросту застыл в восхищении, позабыв обо всем напрочь при виде столь великолепного зрелища. Каждое движение Маколея было настолько прекрасным в своей точности, словно рука его и меч были единым целым, и даже конь под ним следовал ритму и грации наносимых ударов, слившись со своим всадником и его оружием в одно немыслимое существо. И только когда Баламут начал неистово орать, приветствуя каждый выпад короля, Босоногий колдун очнулся и вспомнил о собственной роли в этом трагическом спектакле, обреченном на провал. Он увидел вмятину на шлеме Хораса – глубина ее явственно свидетельствовала о нечеловеческой сущности владельца, ибо человек ударом такой силы был бы сразу сметен с коня, – и, обругав себя, полностью сосредоточился на ожидании следующего удара.

Казалось, у Хораса не было ни единого шанса – ни убить Маколея, ни бросить в него камень стау. То есть бросить-то камень он, конечно, мог, но вот попасть… Демону потребовалось некоторое время, чтобы понять это. И тут же следом он понял, что Никса знает о камне стау. Со своею по-прежнему пугающе-безмятежной улыбкой Маколей стерег его левую руку, и ясно было, что при первой же попытке броска камень улетит, отбитый мечом, в неизвестном направлении. Но Маколей не просто стерег его руку. Хорас, опомнившись от первоначального ошеломления, обнаружил, что тот попеременно целит ему то в голову, то в левый кулак, пытаясь выбить камень, раз уж отрубить руку невозможно. Оставалось только парировать удары, поскольку о нападении нечего было и думать. Позволить себе такую роскошь, как убить Маколея, Хорас не мог, и молодой король знал это, а промахнуться, бросая камень, было слишком рискованно. Но на стороне Хораса было время… рано или поздно смертный должен устать. И тогда… Подумав об этом, демон усмехнулся и позволил себе слегка расслабиться.

И тут же получил удар в голову, показавший ему, что расслабляться не следует. Ибо в самый момент прикосновения меча к шлему Хорас ощутил магическое воздействие и понял, зачем король тратит силы на эти заведомо бессмысленные попытки. Продолжая защищаться, он быстрым взглядом окинул окрестности поля и без труда определил источник воздействия – хилый старичок с седою бородой, стоявший на краю площади, был магом. И заклинания его были довольно сильны. Они не могли остановить Хораса, но ослабить могли. И ему пришлось начать защищаться всерьез.

Вскоре после этого Аркадий Степанович, убедившись, что заклинания его на Хораса почти не действуют, обнаружил новую беду. Демон начал применять контр-заклинания, направленные на Маколея и предназначенные для того, чтобы сковать движения молодого короля. Уже и конь под Никсою споткнулся несколько раз… Босоногий колдун немедленно бросил все свои силы на защиту Маколея от вражеских чар.

Видимо, именно это и переполнило чашу. Небо давно уже потемнело над сражающимися, воздух сгустился и потрескивал слабыми электрическими разрядами, на что, впрочем, никто не обращал внимания, кроме Босоногого колдуна. Но тут мощный взрыв потряс землю под ногами, вокруг обоих всадников полыхнуло ослепительное сияние, сопровождавшееся страшным грохотом и заставившее зажмуриться всех зрителей. Аркадий Степанович, не слышный в этом грохоте, вскрикнул от ужаса. Ибо то взорвались, не выдержав напряжения противостояния, оба талисмана – Грамель и Тамрот. Силой взрыва всадников сбросило с коней и разметало в разные стороны. И на какое-то мгновение свет дня сменился кромешной мглою…

Когда тьма рассеялась, Хорас и Никса были уже на ногах и озирались в поисках друг друга. Но дух легче перенес внезапное потрясение, чем человек из плоти и крови. И прежде чем молодой король нашел глазами своего врага, тот уже метнул камень стау, роковой камень, долженствующий разлучить его душу с телом.

Босоногий колдун закричал в голос и кинулся вперед, простирая руки в защищающем жесте. Но Маколей и сам все-таки успел. Сверкнул клинок его меча, камень отлетел в сторону, и Никса бросился к нему. Хорас только зловеще оскалился, а Босоногий колдун снова отчаянно закричал:

– Не трогай! Не прикасайся к нему!

Никса, опомнившись, отдернул руку от камня, как от ядовитой змеи, и резко выпрямился. Лицо его было мертвенно-бледным, и кровь выступала между звеньями разорванной на груди кольчуги.

Хорас, лишившийся всех своих лат, разлетевшихся при взрыве талисмана, ухмыляясь, медленно приближался к нему, поигрывая мечом. Никса ответил ему все еще безмятежной улыбкой и поднял свое оружие.

Клинки, скрестившись, зазвенели.

– Как жаль, что ты ранен! – участливо сказал Хорас под этот звон.

Дыхание демона было совершенно ровным, голос звучал спокойно, как у неторопливо прогуливающегося человека. Никсе пришлось приложить немалое усилие, чтобы ответить столь же ровно.

– Не сожалей – тебе не придется ухаживать за мною.

Хорас насмешливо поднял брови.

– Ты так уверен в этом?

Он без труда отвел очередной выпад, направленный в голову, и сделал шаг вперед. Маколей перехватил свой клинок второй рукою за лезвие и с силой отбросил Хораса обратно.

– Живым ты меня не получишь, – сказал он с ослепительной улыбкой, ничем не выдавая своей усталости.

– Посмотрим, – ухмыльнулся тот.

Баламут встревоженно следил за поединком.

– Послушай, колдун, сотвори и мне какое-нибудь оружие! Ему надо помочь… он ранен!

Босоногий старец отмахнулся.

– Тебя Хорас сметет в две секунды. Это Никсу он убивать не хочет, а уж тебя-то…

– Ну, сделай ты что-нибудь! – взорвался Доркин. – Этот камень…

– Не будь идиотом! К этому камню ни ты, ни я не смеем прикоснуться. Не мешай мне!

Босоногий колдун выглядел сейчас устрашающе. Всех сил его едва хватало, чтобы прикрывать Маколея от чар Хораса, а демон, окончательно успокоившись, теперь старался заставить короля выронить меч – и колдовством, и простою физической силой. По лицу почтенного старца градом катился пот, борода стояла торчком, глаза пламенели дивным синим огнем, и все его хрупкое тело непрерывно сотрясала дрожь.

Силы же Никсы убывали прямо на глазах. Взрыв талисмана не прошел для него даром, и держался молодой король одной только волей – это уже становилось заметно. Улыбка его сделалась механической, грудь тяжело вздымалась, хотя движения еще были легки и даже изящны, но все, что он мог делать сейчас – это не подпускать Хораса к камню стау.

– Брось, Маколей! Не тратьмои силы! Мне еще предстоит прикончить твоих соратников, когда я войду в тебя! – Хорас пренебрежительно качнул головой в сторону Доркина и колдуна. – Хоть это и нетрудно, но все же…

Никса промолчал. Теперь он берег дыхание. Отчего же колдун так ничего и не сделал… видно, не сумел. Наверное, и вправду надо было дать старику время подготовиться…

Сквозь застилавший глаза туман изнеможения он вдруг увидел, что Хорас поднял меч над головой, прикрыв ее таким образом от ударов, и перестал защищаться. Лицо демона исказила злобная радость, и он не торопясь двинулся прямо на клинок Маколея.