— Хорошо, — Ника кивает и закрывает глаза. Можно со спокойной душой уходить. Телефонный звонок достаёт меня в лифте.

— Что у вас там происходит? — строго спрашивает ба командным голосом. — Тут Илья заезжал, практически невменяемый, я от него толком ничего добиться не смогла. И Ники до сих пор дома нет.

— Ба, Ника у меня. Заболела. В общем, долгая история, — пытаюсь выкрутиться, чтобы не увязнуть в охах и ахах на час или больше.

Мне нужно в супермаркет, аптеку и вернуться домой. Почему-то некстати лезут мысли, что не мешало бы спрятать Никины вещи. Умом понимаю: никуда она не сбежит, а внутри дурацкий голос измывается ехидно, что она удерёт, как только я отъеду от дома.

— В чём дело, Дима? — о, узнаю знакомый семейный рык. Бабуля у нас — огонь. Приложит — мало не покажется.

— Ты лучше у своего дражайшего сыночка спроси. Может, он расскажет тебе, как удачно пристроил двух своих великовозрастных сыновей в надёжные женские руки. Так сказать, замуж нас, как девок престарелых, спихнул.

— Замуж?! — я так и вижу, как по-боевому сверкают бабулины глаза и хищно раздуваются ноздри породистого Драконовского носа.

— Ба, я в магазин и аптеку, ты прости, у Ники температура высокая, — предвосхищаю миллион вопросов, что готовы вылиться бесконечным потоком на мою голову, и малодушно отключаюсь. К чёрту. Подробности могут и подождать. Уж кто-кто, а бабушка Ася никогда не упустит свой жирный кусок семейных сплетен.

Мне давно не было так хорошо. Я забыл, когда в последний раз наслаждался походом в супермаркет. Это, оказывается, чертовски приятное занятие: ходить по рядам, шуршать цветными пакетиками и выбирать продукты. Жаль, не спросил у Ники, что она любит. Но я могу себе позволить купить наугад, всего по чуть-чуть.

Так много нового предстоит узнать. Завтракает ли она по утрам? Легко ли просыпается или встаёт с боем, натягивая одеяло на голову? Нравится ей шоколад или солёные орешки? Или она, как Сашка, гоняет листики салата по тарелке?

Ерунда. Свои слойки она ела с наслаждением и не особо сдерживалась. Рыба или мясо? Молочные продукты или соки? Фрукты — однозначно. Подавшись порыву, покупаю клубнику — крупную, румянобокую, с одуряющим запахом.

А ещё — расчёску, зубную щётку, средства гигиены и всякие шампуни, скрабы, гели. Кажется, девочки любят подобное.

Гружёный пакетами, как верблюд и довольный, как слон, я возвращаюсь домой. В квартире привычно тихо, но я знаю: уже не пусто. Уже на одно дыхание больше.

Оставив покупки на кухне, на цыпочках захожу в спальню. Видеть девушку в своей кровати непривычно. Она первая. Никогда и никого не приводил сюда. Но Ника — моя невеста. Произношу это слово на разные лады про себя, прислушиваясь к ощущениям. Пока не понять. Ещё не разобраться. Но отторжения я не чувствую.

Ника хлопает сонными глазами. Наверное, изо всех сил пыталась не уснуть.

— Я вернулся, — почему-то хочется говорить. Хоть какую-нибудь ерунду. — Купил зелёный чай. Кажется, ты любишь. А ещё шоколад. И творожки. И клубнику.

Она смеётся. По-домашнему, тепло. От её смеха в груди ёкает сердце — сжимается щекотным пушистым шариком.

— И это всё мне, правда? — всплескивает руками и произносит слова голосом маленькой мультяшной девочки. Подтрунивает. Ясно. Но не обидно, а даже наоборот: хочется радоваться вместе с ней. Кажется, я оттаял как мамонт, однажды навечно запечатанный в глыбу льда. Как хорошо хоть иногда чувствовать себя живым.

— Там много ещё чего, — бормочу, понимая, что напоминаю сейчас взяточника, пытающегося выторговать для себя лучшие условия за определённую мзду.

— Я бы выпила чаю. И посмотрела бы на эту кучу «много чего ещё». У меня температура упала.

Откинув одеяло, она легко вскакивает на ноги и босиком шлёпает на кухню. А я невольно морщусь. Тапочки. Нужны тапочки. Чёрт. Их-то я и не купил. Хватаю из шкафа новые носки и иду за нею вслед.

Моя футболка болтается на ней, как мешок, и доходит почти до середины бёдер, но так просто дорисовать всё, что она скрывает.

Целых пять дней без секса. Не удивительно, что мысли то и дело сворачивают в опасном направлении.

— Надень! — командую, кинув небрежно носки ей на колени, как только она усаживается на табуретке. — И это тоже, — достаю из пакета халат и накидываю ей на плечи. Сам. Хочется сделать больше, но меня немного тормозит страстное желание без конца касаться Ники.

Она с готовностью натягивает носки и кутается в халат. Её, наверное, всё же знобит. Я ставлю чайник и краем глаза наблюдаю, как Ника разбирает пакеты, вываливая продукты на стол.

— Решил на месяц затариться, чтобы потом не морочить голову?

— Что-то вроде того, — присаживаюсь на подоконник, позволяя ей хозяйничать. У Ники ловкие руки. Она легко сортирует продукты и самостоятельно раскладывает их в холодильнике. Не робея, не спрашивая, не кидая вопросительные взгляды. Не могу отделаться от ощущения, что она здесь дома. Живёт сто лет.

Она легко двигается по кухне, заглядывает в шкафчики, находит чашки, ложки, режет лимон, ополаскивает заварной чайник. Ей к лицу этот бело-голубой халат с хвостатыми рыбками и морскими раковинами. А ещё я слежу, как споро она заплетает мягкую косу, чтобы волосы ей не мешали.

— Что-нибудь хочешь? — простой бесхитростный вопрос выбивает из меня дух. Я не могу ей ответить: горло перехватило, слова не выдавить. — Можно что-нибудь быстро приготовить. Яичницу с беконом, салатик. Или гренки, — перечисляет она, а я продолжаю молчать, пока она не останавливает на мне немного удивлённый внимательный взгляд.

— Кажется, мы ужинали, — выдавливаю из себя. Ника смеётся.

— О, да! Наверное, ты ужинал, а я вот как-то… не оценила элитную еду этого воистину великого ресторана.

— Голодна? — встаю я с подоконника и мягко забираю у неё полотенце из рук. — Я буду чай, а для тебя могу что-нибудь приготовить.

— Нет-нет, — краснеет она. — Я как чувствовала. Точнее, это бабушка Ася. Заставила меня поесть. Ворчала, что в этих ваших ресторанах всякую дрянь готовят. Поэтому я тоже чай и клубнику.

Она теснит меня от плиты, забирает полотенце, колдует над чайниками. А мне хочется ходить за ней по пятам, путаться под ногами, как кот, долго не видевший хозяина. Дышать ей в затылок. Прижиматься к спине. Целовать в шею. Или куда придётся. Запускать пальцы в её волосы…

Но я ничего этого не делаю. Только воображаю и рисую картины одна другой краше.

— Тебе надо было дать «Оскара» за великолепную игру, — говорит она, выбирая из тарелки клубнику покрупнее. Я смотрю, как она с наслаждением ест ягоды. Надо было купить больше. Завалить её фруктами. Или цветами. Почему я такой тупой?.. — Жаль, не сообразила сразу подыграть. Это ж по-настоящему великолепный срыв Тинкиной свадьбы! Могла бы потом соврать, что трудилась, не покладая рук.