– В чем?

– В том, что на пустыре этом творятся или творились непонятные вещи. Обнаглели, сволочи!!! Пускай не центр города, но город же!!! Устроить там подземелье, в котором убивали людей, хранили снаряжение и экипировку для нападений!!! Мы все блатные места обыскали, перевернули вверх дном возможные лежки ублюдков. Все лесополосы в округе прочесали. И ничего! Пусто! А они вон где схрон устроили…

– Оружие? Оружие нашли?!

– Нет, оружия не было. Но следов смазки и промасленной ветоши полно, – с неудовольствием отметил Симаков.

И тут же забрюзжал непонятно в чей адрес, что не надо было варежку разевать, а каждый уголок в городе облазить. Ни одного пустыря не оставить без внимания. Прошелся по городским властям, которым благоустройством заниматься некогда, они дачи себе строят. А преступники в городской зоне пещеры роют. И все нипочем!

– Тем более что там как напоказ тренировалась какая-то группа спортсменов, – позволил себе поддеть его Карпов. – Бегали там, оттачивали боевые искусства. И где? Под носом…

– Ах, да ну под каким носом, Карпов?! – взбеленился Симаков и запустил в него слепленным хлебным кубиком. – Там же не живет никто! Дома хрен знает где! Гаражи давно заброшены! Да и путевый человек такое место всегда стороной обойдет.

– Да, кто же знал, что фанат мотоциклов их заметит? И расскажет о своих наблюдениях беспечной девушке. А та решит, что там ее судьба, и тоже побежит по одной дорожке с бандитами. Кто же знал-то?! А я ведь тебе говорил!!!

– Знаешь что! – Симаков вскочил на ноги, перегнулся через стол и зашипел в его сторону, брызжа слюной: – Еще не факт, что те спортсмены имеют к банде грабителей отношение! Может, они потому и бегать перестали, что их всех поубивали и в подземелье на съедение псине оставили, вот!..

– Может, и так, – не стал с ним спорить Карпов. – Но ты все же размножил бы те портреты, которые я тебе отдал.

– Умный какой! Я, по-твоему, не размножил? Мало того, я ребят с этими портретами по секциям боевых искусств пройтись отправил. Может, там кто обнаружится?..

– Болтают, что в городе негласно проводятся бои без правил. И ставки делаются.

– Да знаю я! Этих бойцов, как только ограбления начали случаться в городе, первыми проверили. Чисто! Кстати, ты по соседям ходил? – тут же переключился с важной темы Симаков и снова уставился на Глеба, как на преступника.

– Ходил.

– И что?

– А ничего! Сошкин отсутствует. Звонил в дверь, звонил, не поленился – на улицу вышел. В окнах света нет.

– А чего ты к Сошкину прицепился? – насторожился Симаков. – Мы же вроде все с тобой обсудили насчет него.

– Все, да не все! Чего ты его отмазываешь, не пойму?!

Карпов снова разозлился на гостя. Странную какую-то позицию тот занял. То со странным блеском в глазах сообщает, что Гена до увольнения работал инкассатором в банке и был уволен за служебное несоответствие, то снова на его защиту становится. Как это расценивать? Как нежелание разрабатывать еще одну версию, чтобы не распыляться на все четыре стороны? Или нежелание делить возможный успех с кем-то еще? С ним вот – с Карповым, например?

Так не нужны ему никакие почести за доблесть его и смекалку, господи ты боже мой! Ему покой нужен!!! И еще тихое семейное счастье с милой хрупкой девушкой, желающей казаться всем и каждому сильной, волевой и несгибаемой. Уютного семейного счастья, порой и бестолкового, с толкотней у раковины по утрам, подгоревшими завтраками, сбежавшим кофе. Чтобы Ванька был с ними тоже безо всяких ограничений, выдуманных его обозлившейся матерью. И праздников еще хотелось – не омраченных ничем.

Чего он, этот Симаков, мудрит-то?

– Ничего я его не отмазываю, – скорчил тот недовольную мину и снова кофе запросил. – Можно без бутерброда… Наводил я о нем справки, о Сошкине этом. Уволен был за пьянку на рабочем месте. Статью просто применили при увольнении другую, и все.

– А мог он быть соучастником ограблений? – вдруг предположил Карпов.

– Он? Да не думаю… Вряд ли… – Симаков аж покраснел от того, что застигли его за тайными размышлениями.

– Ой ли! – развеселился Карпов, поняв, что не ошибся, угадав в Симакове карьериста. – Не слишком ли много совпадений для одного подъезда?

– Каких совпадений? – вовсе сник Симаков, вяло побалтывая ложкой в кружке для бульона. – Ну, каких совпадений, чего выдумываешь?

– Первое – он работал когда-то инкассатором, знает все о режиме и методах работы, о сопровождении, о возможных суммах. Недостаточно? – загнул Глеб первый палец.

– Нет! Что дальше? – Симаков спрятал пол-лица за кружкой, начав звучно хлебать растворимый кофе.

– Второе – кто-то, предположим, любовник моей бывшей жены…

– Вы не разведены! – перебив его, напомнил с ехидством Симаков. – Стало быть, не бывшая.

– Пусть так! Не цепляйся! Итак, на чем я остановился? Ага! Второе – некто Жорж, являющийся любовником моей жены, возможно, стал им по одной только причине.

– По какой?

– По той, что из окон квартиры ее матери великолепно просматривается вход в банк и можно вести наблюдение, готовя тем самым ограбление.

– А вот тут у вас прокол, уважаемый, – мерзко захихикал Симаков, вытирая губы рукавом неряшливого свитера. – Зачем этому Жоржу наблюдать из окна, если у него такой подельник имеется, как Сошкин?

– В смысле?

– В том самом, что не стал бы Жорж этот так светить свой мозговой центр.

Симаков потянулся к своей папке, распахнул ее, долго возился с листочками, перекладывая их с места на место, искал что-то. Вытащил один, Глеб точно рассмотрел, что на нем был рукописный текст. Причем написанный вкривь и вкось, будто черновик какой-то. Может, и угадал, потому что Симаков, вдоволь начитавшись, свернул лист неуважительным треугольником и снова засунул в папку, а сам тут же принялся свою записную книжечку листать.

– Ты вот говоришь, что Сошкин знал все об инкассаторах, так?

– Так.

– На хрена тогда Жоржу вести наблюдение за банком, если Сошкин ему всю схему нарисовал? Несостыковочка? Она самая, – проговорил Симаков задумчиво, будто сам себя убеждал в чем-то. – И два участника банды в одном подъезде никак уж не могли светиться. Кто-то, когда-то их увидал бы вместе и…

– А может, Наталья Ивановна их и увидала? Не просто же так Сошкин отпрыгнул от меня, когда я в тот роковой вечер в подъезд заходил?

Про жену Сошкина Гены Глеб решил пока помолчать. Очень уж интересно ему стало, какие еще козыри скрывает от него Симаков в засаленных рукавах своего форменного свитера.

– Отпрыгнул… Увидала… – задумчиво повторил следом за ним Симаков.

Повозил пальцем по столу, добрался им до папки, поддел стопку листов и протоколов, взъерошил. Потом осторожно папку закрыл, застегнул на кнопку с облезлой краской. Побарабанил по ней осторожно пальцами, будто спугнуть что-то боялся.