– Хотел поговорить с тобой.

– Что-то случилось?

Капитан усмехнулся.

– Мы в Африке, – сказал он.

Действительно, они в Африке. Куцев уже привык, что нужно куда-то идти и что-то искать – что-то мифическое и призрачное, потому что никто из них не знал, что именно им нужно на этом испепеленном солнцем континенте. Они искали спасения, но не знали, как это спасение выглядит.

– Может, все-таки стоило остаться у танкера? – высказал сомнение Куцев.

– Если помнишь, то от места швартовки мы уплыли не по собственной воле.

Да, он помнил. Уплыли по воле Моралеса. А уж он-то знал толк в жизни на Тюремном острове. Бывший надзиратель был там королем, даже больше – богом. Но все равно предпочел сбежать в неизвестность. Ведь он не знал об окружающем остров мире ничего. Даже до материка они добрались чудом, никто и не подозревал, какая дистанция отделяет Тюремный остров от большой земли. Но они добрались. Стоило ли теперь терять веру в спасение?

Куцев вздохнул. Потерять можно то, что было. В спасение здесь он не верил никогда.

– Моралес плох, – сказал Виктор. – Ему надо как-то помочь. Он не сможет идти с грузом долго.

– Не сможет, значит пускай остается здесь. Задерживаться из-за него мы не будем. – Капитан говорил жестко, голосом, лишенным эмоций.

– Он человек, Мустафа.

– Он маньяк, решивший, что способен в одиночку победить все зло мира. По его милости мы все оказались здесь.

– По-моему, ты этого и хотел.

– Да, я хотел спросить у тебя одну вещь, – сменил тему разговора Хопкинс-Джани. Ему было неприятно говорить о Моралесе. Судя по всему, Моралес был ему не интересен, ни как личность, ни как тема для обсуждения.

Мустафа был его другом. Именно был. А сейчас? Виктор задумался, что связывает его с Мустафой теперь. Он обязан Хопкинс-Джани своей карьерой, его жизнь не рассыпалась в пыль, как истлевшая книга, только благодаря Мустафе. Но остался ли он другом Куцеву? Отчего-то до сегодняшнего дня Виктору не приходил в голову этот вопрос.

И снова внутри поднималась волна параноидальных мыслей: встреча с Мустафой в Ланданабаде не была случайной. Не была случайной, не была случайной, была не случайной…

Куцев очнулся от довольно громких свистящих звуков. Оказалось, что это его дыхание. Во рту стоял стойкий вкус резины, в горле саднило.

– Полегчало? – Это Мустафа. Откуда он здесь? Ах да, он же пришел о чем-то поговорить. Только когда Виктор успел выпить таблетку?

– Что это?

В груди прекратило отвратительно клокотать, сердце бросило попытки проломить брешь в ребрах и в голове немного прояснилось. Но он по-прежнему ничего не видел. Хотя, это нормально, сейчас ночь.

Куцев пошарил рукой вокруг себя. Пусто, только галька. И рюкзак далеко. Куда подевался тюбик с таблетками? Потерять заветное обезболивающее здесь было бы очень некстати.

– Где? – прохрипел он.

– Я убрал, – ответил Мустафа. – В рюкзак.

Куцев кивнул, потом понял, что в темноте капитан все равно не видит его.

– Ты чего спать не идешь? – спросил Куцев. Сам он с удовольствием отдался бы в соблазнительные объятия развратника Морфея. Но он на часах, его вахта закончится… он попытался узнать время с помощью «балалайки», но та не работала, сети здесь не было. Черт, как неудобно без привычного личного чипа. Наручных часов Куцев не носил.

– Мне нужно узнать у тебя одну вещь, – в третий раз попытался начать разговор Хопкинс-Джани. По голосу было ясно, что это начинает его раздражать.

– Какую?

– Скажи, ты не заметил ничего странного на корабле?

– Что ты имеешь в виду? Необходимость аварийного отключения реактора не в каждом рейсе случается.

– Я имею в виду работу всей системы. Автоматику.

– Ты же видел отчеты, – удивился Виктор. Полный отчет с записью событий и логами корабельной сети автоматически загружался в память «балалайки» капитана. Так произошло и на этот раз, Куцев был в этом уверен.

– Я видел отчеты, – нетерпеливо прошипел капитан, – я хочу знать твое мнение. Ты был там, в реакторном отсеке, все видел своими глазами. Тебе ничего не показалось странным, не таким, как должно было быть?

Куцев задумался, вспоминая события того дня. Казалось, с тех пор минул не один год. Перед глазами четко стояли цифры, сообщающие о состоянии реактора. Небольшой перегрев, автоматика боролась с ним успешно. Вой сирены… нет, это было уже позже. А в тот момент… Что-то было, что насторожило Виктора. Что-то, что его напугало.

Точно! Лифт. Не сам лифт, а то, что в нем случилось, когда Куцев спускался к реактору. Лифт отключился. Полностью.

Это не было сбоем в простеньком лифтовом процессоре или перепадом напряжения в сети. Такое случается. Редко, но бывает. В тот раз лифт выключился весь. И не только он. Все на корабле на мгновение замерло, чтобы запуститься вновь через секунду.

Шум вентилятора, вот что вспоминалось Виктору. Точнее, его отсутствие. Вентиляция в лифте не отключается никогда: кабина содержит слишком мало воздуха, чтобы там можно было находиться долго при отключенном вентиляторе. Поэтому аварийная система – светящиеся ободки кнопок, дающие тусклый свет, и вентилятор – никогда не прекращала работу. Она имела автономное питание.

Отключить ее могла только одна сила – главный компьютер корабля, посчитавший вдруг, что сам вентилятор или его автономный элемент каким-то мистическим образом угрожают безопасности судна.

А потом цифры на наноэкране сменились. Куцев вспомнил, что еще тогда подумал, что система перезагрузилась. Но после того, как лифт снова поехал, стало уже не до системы – реактор стремительно и очень уверенно начал превращаться в ядерную бомбу.

– Система перезагружалась, – тихо сказал Куцев.

Собственное открытие ошарашило его. Система никак не могла перезагрузиться сама, без ведома человека. И даже в случае штатной перезагрузки должна быть причина – зависание жизненно важных программ, сбой оборудования, расхождение контрольных кодов. Ничего этого не было! Никаких сообщений об ошибке не поступало, это Куцев хорошо помнил. Но, если предположить, что он что-то забыл или перепутал, в логах, упокоившихся в «балалайке» Мустафы, тоже ничего не значилось о предшествующих нарушениях. Удивленный голос Хопкинс-Джани это подтвердил:

– Почему перезагружалась?! Кто отдал команду?

– Я не отдавал. Ты, я так понимаю, – тоже. Больше ни у кого нет доступа.

– Тогда как?..

– Подожди, – оборвал капитана Куцев. – Еще реактор. Собственно, активную защиту пришлось запустить именно из-за того, что автоматика сработала слишком поздно. Кроме того, данные, поступающие мне в «балалайку», не совпадали с тем, что показывали датчики в реакторном отсеке. Я думал, мне померещилось – все-таки не каждый день приходится стоять рядом с атомной бомбой, готовой разродиться цепной реакцией в ближайшую пару минут. Но теперь я уверен, что так и было на самом деле – компьютер врал. Причем врал намеренно, а датчики работали штатно.