— Как тебе? — спросила Пэм, покрутившись.

— Прости, — сгримасничал я, подходя ближе к ней, — наверное, я не смогу взять тебя с собой.

— Как это?

— Ты издеваешься?! — голос Келли повысился на октаву, и она уперла руки в бока. — Хоть представляешь, сколько времени ушло на сборы? Макияж, прическа, платье… Да одно только белье чего стоит! Мы его специально по ее параметрам шили!

— Келс, — шепнула подруге Лоис, — никто там не увидел бы ее белья.

— Зато увидели бы уверенность во взгляде! — тут же нашлась Келли.

— Да дело не в этом, — заверил я. — Видишь ли, Пэм, красный ковер родителей, который мог бы стать тебе дорожкой, в химчистке. Его можно будет забрать только через неделю.

Мышцы лица Келли заметно расслабились, а Памела поправила юбку платья и игриво подмигнула:

— Меня устроит и дорожка из лепестков роз.

Полетт

Губы МакКензи то и дело дергались в улыбке, когда после очередного сигнала он вновь и вновь впивался взглядом в телефон. Даже тот факт, что я разложила на нем (развалившемся поперек моей кровати) наряды для вечера, парня мало волновал.

— Голубое или красное? — спросила я, поочередно прикладывая к себе плечики с платьями.

Друг продолжал вести увлеченную переписку и обратил на меня внимание, только когда я начала зачитывать ее вслух.

— Комар, Коллинз! Комар. Тебе мама не говорила, что неприлично совать нос в личную жизнь других людей? — укорил он, прижимая телефон к груди и принимая вертикальное положение.

— Помнится, когда со мной так делал Макс, она только потешалась над нами, — невинно пожала плечами я и вновь поинтересовалась его мнением о платьях.

— Голубое подчеркнет цвет глаз, красное — прыщ на подбородке.

Я злобно прищурилась на парня и, когда его испепеление стало утомительным, метнулась к зеркалу — рассматривать красную горку размером с Эверест на подбородке. На сокрытие этого безобразия ушло полтюбика корректора и вся моя хладнокровность. Надеюсь, Памела сегодня не будет кичиться своей идеальной кожей, иначе я за себя не ручаюсь.

— Значит, МакКуин, — в очередной раз попыталась завести беседу с другом, сосредоточенно накручивая концы кос плойкой.

— Он только что предложил мне выпить кофе завтра вечером.

От неожиданности я дернула плойкой резче, чем следовало, и поморщилась.

— Свидание? — вскинула брови, оборачиваясь к МакКензи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Похоже на то, — мял губы он. — По шкале от одного до десяти, где один — чистка зубов, а десять — расхаживание по улицам с папье-маше лошадиной головы вместо шапки, насколько странно встречаться с коллегой отца?

— Соглашайся! — чуть ли не взвизгнула я, на радостях позабыв совершать движения плойкой.

— Коллинз, они скоро воспламенятся, — указал на дымящуюся прядь МакКензи. — И я даже не знаю, стоит ли.

— Бен однажды сказал, что, если чувства двух взрослых людей взаимны, им следует делать то, чего хотят, наплевав на условности.

Закончив с кудрями, я отложила палящее устройство подальше и взялась за блеск для губ, отчего в моей последующей речи слова были четкими через раз:

— На ой вглят, звучит огично?

— Вполне, — разобрал кашу из слов парень.

— Он нравится тебе, судя по тому, как ваша переписка поглотила твой разум. Ты ему тоже, иначе не хотел бы он с тобой кофе пить на ночь глядя. Да и по законодательству вы оба попадаете под определение «взрослые».

— Это верно, вот только мне скоро исполнится девятнадцать, а МакКуин старше меня на… — МакКензи на секунду задумался. — Никак не меньше, чем на десять лет.

Я пожала плечами:

— У одного из братьев Келли с мужем такая же разница.

— Дело не столько в возрасте, сколько в опыте, а соответственно, и границах. Кажется, для меня это слишком.

Обреченные нотки в голосе друга заставили меня отложить косметику и сесть рядом с ним на кровать. Я обвила корпус парня руками и положила голову ему на плечо.

— Каким бы не было твое решение, знай, я на твоей стороне.

— Спасибо, Коллинз, — выдохнул он, задумчиво наматывая мою кудряшку себе на палец.

— Но пообещай мне кое-что, МакКензи. Что бы не случилось, что бы не стукнуло в твою голову, ты не станешь искать пути отступления, когда по-настоящему влюбишься.

— Думаешь, я пытаюсь найти способ избежать отношений? — На меня все еще не глядели. Только на мою кучеряшку.

— Думаю, ты не должен делать того, к чему не готов, но тебе следует готовиться однажды открыться миру.

Улыбка коснулась красивых губ:

— Так и сделаю.

— А после того, как наберешься сил и расскажешь обо всем родителям, придешь ко мне, договорились?

— Ого, — засмеялся парень. — Прозвучало как твердая уверенность в том, что мне потребуется жилетка друга.

— Поищу влагоотталкивающую, — подмигнула я.

МакКензи дунул на мои волосы с такой силой, что пара прядок у лица прилипла к накрашенным губам. Я ткнула его в бок, привела себя в порядок у зеркала и спросила у отражения друга за спиной:

— Ну, что скажешь?

— Круто.

— И все? — подняла бровь я. — Просто «круто»? Где твое знаменитое красноречие, МакКензи?

— Хорошо, — смилостивился он, подходя ближе и обнимая меня со спины. — Настолько круто, что я даже немного усомнился в своей ориентации.

Я одобрительно кивнула:

— Вот, умеешь же, когда хочешь.

— Макс будет локти кусать.

Если бы, если бы…

— Как же нам, девушкам, тяжело живется, — вздохнула я, облокачиваясь на горячую грудь друга. — Вот понравился тебе парень. Он добрый, веселый, умный, а может, как бонус, еще и симпатичный. Словом, идеал. И тут на тебе: он либо гей, либо твой брат.

Макс

Я перебирал в голове наши с Этти встречи за последний месяц, педантично отыскивая собственные промахи, но до меня все равно не доходило, почему она вела себя так, словно я был пятном на новой скатерти, — делала вид, что меня нет. Даже не махнула рукой в приветственном жесте, не говоря уже о том, что все объятия достались Памеле.