– Ну, и что с того? Он был в человеческой форме и хотел купить книгу. Это не причина его убивать.

– Оборотней нужно убивать сразу!

– И кто это говорит?

Раввин отчаянно пытался освободиться от своего пиджака, стащив его через голову или… что-то другое. Шляпа упала на пол, лицо раскраснелось, борода снова начала шевелиться. Я бы мог соединить нижнюю часть пиджака с верхней частью брюк и пресечь все попытки, но его судорожные движения меня забавляли, к тому же было интересно посмотреть, что он станет делать, когда вырвется на свободу. Я оставался за стойкой и не делал никаких угрожающих движений.

– Оборотни являются ошибкой природы. Почти все религии это признают.

– О, теперь я понимаю. А как вы относитесь к вампирам?

– Ну, если под «отношением» ты имеешь в виду желание их убить, то да, аналогично.

– А что насчет ведьм?

– Мы не позволяем ведьмам жить! – Священник снова покраснел, и я решил, что к ведьмам у него особое отношение.

– Ясно. Ничего другого вы и не могли сказать. Ну, а как же я? С кем вы сейчас беседуете?

– Ты святой человек, как и мы.

Его ответ меня удивил.

– Хм-м-м, разве пару минут назад вы не сказали, что Иисус обрушил бы на меня небесный огонь?

Он ответил, используя снисходительный голос – ну-это-для-твоей-же-пользы.

– Придет час расплаты, когда ты ответишь за те времена, когда общался с силами зла, но мы признаем, что ты следуешь по древнему пути друидов.

Мои брови поползли вверх. Все-таки они знали, кто я такой.

– И где сказано, что друиды общаются с силами зла? Это совсем не так.

– Именно магия друидов открыла портал ада в горах Сьюпестишен, – заявил отец Грегори. – И ты там был.

Проклятый Энгус Ог.

– Да, и убил практически всех демонов, вышедших из портала. Другого общения с этими силами у меня не было. Я прикончил демонов.

– А как же демон в средней школе Скайлайн?

– Падший ангел Базазель. Он также убит вашим покорным слугой.

Священник побледнел еще быстрее, чем покраснел, демонстрируя высокое качество кровеносной системы.

– Ты убил падшего ангела? – едва слышно прошептал он.

– Onnetakoisil’ny! – прорычал раввин Иосиф из-под пиджака. Он не такой сильный.

Ну, я достаточно сильный, чтобы сделать так, чтобы ты выглядел идиотом, – подумал я. Однако я понимал, что еще немного, и он избавится от пиджака.

– Да, я это сделал, святой отец. Так вот, послушайте меня. Я готов вас отпустить, и вы потеряете лишь нож и малую толику достоинства, но я больше не хочу вас видеть. Вам здесь не рады, и я не намерен показывать вам свои книги. Я не продаю их фанатикам любой окраски. Живи и давай жить другим. К тому же, когда дело доходит до ада, мы на одной стороне. Договорились?

– Я не могу отвечать за всех, – сказал Грегори, бросая выразительный взгляд на раввина, продолжавшего извиваться на полу рядом с ним. – Но со своей стороны я вполне удовлетворен.

Раввину, наконец, удалось вытащить одну руку из пиджака, за ней почти сразу появилась вторая. Он тут же принялся читать заклинание на иврите, а его руки начали чертить в воздухе узоры. Я активировал очки фейри, чтобы иметь возможность видеть, что он делает. Крошечные разноцветные огоньки слетали с его пальцев и объединялись в изящную паутину. Я тут же понял, что он создает заклинание из Каббалистического Древа Жизни, и не стал ему мешать. Как только он закончит и попытается его задействовать, защитная магия магазина распознает и остановит угрозу. Священник нервно смотрел на меня, пока его коллега продолжал произносить заклинание, словно ждал каких-то ответных действий, но я лишь равнодушно наблюдал за происходящим.

– Ха! – воскликнул раввин, закончив.

Он закрыл глаза, склонил голову набок, сжал руки в кулаки и расположил их на девяти и трех часах, словно управлял тягачом с прицепом, дожидаясь, когда что-то произойдет. Может быть, он рассчитывал, что появится ангел и надерет мне задницу, или даст ему силы, или принесет шоколадное пирожное с орехами. Через пару секунд и нескольких вздохов он открыл глаза, повернул голову и увидел, что я с усмешкой смотрю на него.

– Отличная попытка, раввин Иосиф. – Я отпустил одежду священника и сказал: – Вы можете уходить, отец Грегори. Но если вы вернетесь, я не буду столь же вежливым и всепрощающим. Второго предупреждения не будет.

– Я понял, – сказал священник, с трудом поднимаясь на ноги. Он встряхнул руки и сделал несколько неуверенных шагов в сторону двери. – Пойдем, Иосиф.

– О, раввин присоединится к вам чуть позже. – Я улыбнулся. – Нам нужно кое-что обсудить наедине, если вы не против.

Отец Грегори вопросительно посмотрел на раввина, чтобы убедиться, что он не возражает. Сначала кивнула борода, потом движение повторила голова. Священник вышел из магазина, и колокольчики у него над головой громко звякнули в тишине магазина.

– Отец Грегори показался мне всепрощающим человеком, – заговорил я, когда мы остались вдвоем, – но у меня сложилось впечатление, что ты из тех, кто лелеет обиды. Я прав, раввин Иосиф?

– Если ты не связан с адом или другими мерзостями, то мне нет до тебя дела, – прорычал он сквозь сжатые от гнева зубы. – Однако я тебя раскусил, человек-друид. Ты постоянно имеешь дело с такими существами. Тебя не беспокоят оборотни. Я уверен, что в твоем книжном шкафу полно нечестивых книг. И меня не удивит, если выяснится, что ты знаком с вампирами и ведьмами. Пройдет совсем немного времени, прежде чем я выступлю против тебя. Но мной будет двигать долг, а не обида, когда я обрушу на тебя молот возмездия.

– О, значит, твой долг заставляет тебя вести себя как последнего придурка. Теперь я понял. Ты думаешь, что ты хороший парень, а я – один из плохих. Обычное дело, я к такому давно привык. Но помни, что я знаю твой номер, раввин, – он десятый, – и в течение многих лет я хотел только одного: чтобы меня оставили в покое. Пожалуйста, больше не нарушай мир моей жизни. – Я снял заклинание с его брюк и указал в сторону двери. – А теперь можешь уходить.

Он вскочил на ноги, бросил на меня злобный взгляд, потом принялся не спеша отряхивать колени и надевать пиджак и шляпу, чтобы продемонстрировать, что совершенно меня не боится. И все же он больше ничего не сказал, а его борода оставалась неподвижной, когда раввин резко распахнул дверь и вышел на улицу, где ярко светило послеполуденное солнце.

Я запер за ним дверь и перевернул табличку с ОТКРЫТО на ЗАКРЫТО. Затем взвесил три фунта тысячелистника для Малины и вызвал курьера, чтобы он доставил пакет как можно скорее. Потом я выключил свет в магазине и направился в отдел Восточной философии, куда нельзя заглянуть через окна. Я уселся на пол, скрестил ноги и положил руки на колени. Затем я провел три часа, тщательно обновляя обереги от каббалистической магии – мне и в голову не приходило, что в этом может возникнуть необходимость, – а также усиливая быструю внутреннюю защиту. В конце я скопировал ее на оборону внешнего периметра.