У меня осталось немало вопросов относительно этой парочки – прежде всего об их тайной организации и о том, откуда им стало известно о моей деятельности здесь, – но теперь имелись серьезные подсказки. Они религиозные фанатики, пытающиеся избавить мир от зла, каким они его понимают; у одного из них есть нечто живое на лице; и я стал обладателем очень интересного ножа, который могу отдать Стае Темпе.

Я не сомневался, что раввин будет наблюдать за моим магазином и либо последует за мной, когда я поеду домой, либо попробует устроить какую-нибудь гадость, поэтому я приготовился разрушить его планы.

Мой магазин, как всем казалось, имел только один вход. Задняя дверь или пожарный выход отсутствовали. Лишь одинокая стеклянная дверь с мощным засовом. Но подобный расклад не мог удовлетворить такого параноика, как я. Мне требовался путь к отступлению на случай, если появится нечто большое и ужасное или представители власти. В кладовой с надписью: ТОЛЬКО ДЛЯ СОТРУДНИКОВ, находившейся рядом с ванной комнатой, имелась лестница со стальными ступеньками, прикрепленная к стене и ведущая к люку, через который я мог попасть на крышу. Этот люк не открывался снаружи – на то были практические и магические причины, и только я мог с ним справиться.

Чтобы ускользнуть от раввина, я взобрался по лестнице, словно пират – с серебряным ножом в зубах, и вылез на крышу, стараясь оставаться в ранних вечерних тенях. Я сотворил заклинание невидимости и сбросил одежду, сожалея, что приходится оставить сотовый телефон. Затем связал шнурком кольцо ключей и рукоять ножа, принял форму большого филина, крепко сжал шнурок когтями и беззвучно взмыл в ночное небо Темпе. Я не полетел сразу домой, а спланировал на одну из ветвей большого эвкалипта, который рос рядом с парком Митчелла. Там я провел четверть часа, внимательно наблюдая, не следит ли кто-то за магазином, как на реальном, так и на магическом уровне. Уж не знаю, как мог раввин следить за невидимой птицей, о существовании которой не имел представления, но паранойя – это мой стиль жизни.

Наконец я остался доволен увиденным и полетел домой. Спланировав на задний двор, я снял заклинание невидимости и вернулся в человеческую форму. Оберон был счастлив, что я снова дома.

«Мистера Семерджана привезли из больницы, – сообщил он. – Мы можем его уделать еще разок, когда он придет в себя окончательно. Мне очень хочется немного повеселиться».

Я приготовил для нас обед, а потом с домашнего телефона позвонил Халу и предложил ему заехать за серебряным ножом, который может помочь расследовать деятельность отца Грегори и раввина Иосифа. Я оставил нож на крыльце, тщательно завернув его в промасленную ткань, а потом начал готовить свой дом к защите от каббалистических атак. Когда через несколько часов я закончил, на меня навалилась усталость, но я с радостью улегся в постель, радуясь, что хотя бы этой ночью мне не придется спать под открытым небом, чтобы исцелить свое тело.

На этот раз Морриган попыталась разбудить меня осторожно, но все равно умудрилась напугать.

– Ой! Пожалуйста, скажи, что у тебя нет страстных желаний, – взмолился я, вцепившись в простыню и прячась за подушкой.

– Нет, – ответила она с ухмылкой, хотя сидела на краю моей постели обнаженной, распустив черные как смоль волосы, которые великолепно оттеняли идеально белую кожу. – Я вернулась с амулетами. – Четыре черные капельки холодного железа с легким стуком перекатывались на ее ладони. – Гоибниу быстро справился.

– О, замечательно. – Я положил подушку и облегченно вздохнул. – Очень хорошо. Сейчас мне кажется, что я бы не пережил еще один такой день, как вчера.

Морриган искренне рассмеялась, и в ее смехе я не уловил ни малейшей угрозы.

– Ты хорошо выглядишь, Сиодахан. Ты полностью исцелился.

– Да, в физическом смысле. Но ты поставила меня в крайне неудобное положение с Бригитой, и тебе это прекрасно известно.

Богиня смерти фыркнула.

– Я вижу, она решила обновить твою кухню.

– Она пыталась меня убить, Морриган. И могла расправиться с моим псом.

– Я ни разу не чувствовала, что тебе грозит опасность. – Она задумчиво покачала головой, и на ее губах появилась широкая улыбка.

– А разве теперь, когда ты обещала не забирать меня, ты можешь почувствовать грозящую мне опасность?

– О, да. Я знаю, что почувствую. Это уже случилось. Опасность грозит тебе в будущем.

– В самом деле? Когда?

– Очень скоро. Сегодня или завтра. Ты сражаешься с тенями.

Я был ошеломлен.

– Это… напоминает гороскоп.

Морриган снова рассмеялась. Она была в невероятно хорошем настроении.

– Я предлагаю тебе погадать самому. Скоро. Но сейчас я принесла дары. Три дополнительных амулета – ты можешь распорядиться ими, как пожелаешь. А на кухне лежит упаковка со свежей колбасой.

– Благодарю, Морриган, – сказал я, взяв у нее амулеты в форме капли с петлей наверху, чтобы надеть ее на ожерелье. – Оберон будет очень рад колбасе. Может быть, приготовить тебе завтрак? Ты голодна?

– Да, я просто умираю от голода. Ты делаешь такие превосходные омлеты.

– Хорошо, – сказал я, схватив покрывало и босиком направляясь на кухню.

Мне требовалось посетить ванную комнату, но я это отложил – сначала следовало поудобнее устроить Морриган. Мне совсем не хотелось повторять то, что случилось в прошлый раз.

«Считается, что ты сторожевой пес», – сказал я Оберону, который смиренно сидел у холодильника.

«Она меня пугает».

«Что? Я никогда не видел ее в таком хорошем настроении».

Я осторожно почесал ему под подбородком и занялся приготовлением кофе.

«Именно это меня и пугает. Она никогда меня даже не погладила, а теперь принесла колбасу. Она хочет, чтобы я стал толстый – готовит к чему-то ужасному, я знаю, знаю».

«Я так не думаю, дружище. Просто она счастлива из-за того, что ей удалось победить Бригиту».

«Я сбит с толку. Нет, обескуражен. И должен перекусить. Это обескураживает, потому что я не знаю, чего ждать, если не считать колбасы».

«Тебе следует вести себя так, словно ты не только ждешь от нее хороших манер, но и сам остаешься на высоте. В этом и состоит смысл гостеприимства».

Морриган вошла на кухню и села за стол.

– Доброе утро, Оберон, – с улыбкой сказала она.

«Три вида кошачьего дерьма, Аттикус, она со мной разговаривает!»

«Ну, так подойди к ней и помаши хвостом. Она не сделает тебе ничего плохого, обещаю».

Оберон встал, низко опустил голову и медленно помахал хвостом, опасаясь, что сейчас умрет.

– О, ты действительно решил со мной поздороваться? Я польщена, – сказала Морриган. Хвост Оберона стал двигаться немного быстрее. – Признание пса великого друида для меня большая честь, – добавила она.